Он тянется ко мне и берет мои ладони в свои руки.

— Влада, ты нужна мне.

О, Господи! Сколько лет я мечтала услышать от него эти слова, но сейчас они оставляют меня абсолютно холодной.

— Кость, уже поздно, — я аккуратно, но твердо высвобождаю свои руки. — Извини.

— Подумай о моем предложении.

Я выскальзываю из автомобиля и несусь к двери с кодовым замком.

Костя, в которого я была так долго влюблена, только что предложил мне то, о чем я всегда мечтала, но мне это не нужно. Почему судьбе так нравится надо мной смеяться?

Зайдя в квартиру, я скидываю кроссовки и вешаю на крючок куртку. Но стоит мне щелкнуть выключателем, как я столбенею.

Возле окна в гостиной, засунув руки в карманы деловых брюк, стоит Максим.

Прошло чуть больше недели с тех пор, как мы виделись в последний раз, но сейчас мне кажется, что прошла вечность. Судорожно вдохнув воздух, я смотрю на него, впитывая его образ, поражаясь, как смогла провести вдали от него так много времени. За удивительно короткое время этот человек стал смыслом моей жизни. И сейчас было достаточно лишь его присутствия рядом, его запаха, щекочущего обоняние, и его тепла, чтобы сердце наполнилось радостью.

— Почему ты не сказал, что собираешься приехать? — спрашиваю я, растерянно замирая в коридоре.

Максим долго смотрит на меня, выражение его зеленых глаз остается мрачным и абсолютно нечитаемым. Вспыхнув от смущения, опускаю глаза и смотрю в пол, стараясь вновь обрести потерянное самообладание.

— Где ты была? — наконец, отвечает Максим вопросом на вопрос.

— Я… В университете.

— Пары закончились несколько часов назад, — обвинительным тоном напоминает он.

— Да, я потом встречалась с другом, — от несправедливости его поведения во мне просыпается внутренний протест. — С Костей Фроловым.

Я задираю подбородок и прямо встречаю его пронизывающий взгляд. На мгновение напряжение в комнате достигает своего апогея, но внезапно Максим бормочет под нос ругательство и криво усмехается.

— Иди сюда, — говорит он.

Может быть, это звучит как приказ, и в любой другой ситуации я бы ему воспротивилась. Но сейчас все воспринимается мной иначе.

И я иду. Несусь, скорее. Прячась от терзающих меня сомнений в теплоте и надежности крепких объятий человека, которого я только учусь воспринимать своим мужем.

Глава 35

Уткнувшись лбом в крепкую грудь, я жадно вдыхаю в себя знакомый запах, ощущая как тело медленно, но неумолимо наливается сладкой истомой. Максим Андреев пахнет как искушение, как жизненная необходимость и как дом, который я даже не надеялась обрести вновь, и моя бескомпромиссная тяга к нему абсолютно несовместима со здравым смыслом.

Я не сопротивляюсь, когда он обнимает меня за плечи и притягивает к себе, не стесняясь демонстрировать откровенную физическую реакцию своего тела на мою близость. Мне остается лишь судорожно дышать, ощущая характерное давление внизу живота, и беспомощно цепляться за его рубашку.

Глупо и дальше притворяться, что меня не трогает та бескомпромиссная сила, мужественность, естественная чувственность, проявление которой не требует от Максима никаких усилий. Несмотря на все причины, по которым нельзя было поддаваться его очарованию, мне не удалось остаться равнодушной: здесь и сейчас находиться в объятиях мужа важнее того, по каким неправильным причинам мы вообще оказались рядом.

— Скучала?

Наши глаза встречаются. Смущение обжигает мои щеки. Признание замирает на губах. Может быть, я скучала, но разве можно спрашивать меня об этом вот так, в лоб?

— А ты?

Низкий смех Максима прокатывается по позвоночнику, рассыпаясь мурашками по предплечьям и затылку. Он берет мое лицо в ладони, нежно поглаживая щеки подушечками больших пальцев. Потом уверенно прижимается к моим губам, на долю секунды проникая языком в глубину рта.

— Каждый вечер, положив трубку после разговора с тобой, хотел сорваться обратно в Москву, — его мягкое признание звучит почти буднично, словно он не осознает, какое воздействие эти слова окажут на мое глупое сердце.

— Правда?

Вместо ответа Максим запускает пальцы в мои волосы и сталкивает наши рты. Мой глухой стон, сигнализирующий о полной капитуляции, гаснет где-то в горле. Пальцы рефлекторно сжимаются, комкая хлопчатобумажную ткань рубашки. Грудь наливается тяжестью, которая стремительно спускается к бедрам.

С губ Максима срывается низкий звук, похожий на утробное рычание. Внезапно он подхватывает меня на руки и, не прекращая терзать мои губы, уверенно несет в спальню.

Все происходит настолько естественно, что я, несмотря на всю свою неопытность, не успеваю даже смутиться. Растворяюсь среди поцелуев и прикосновений, теряюсь между нежностью и напором. Жесткость щетины, царапающей кожу, влажные прикосновения языка, скользящего вдоль шеи к груди, жар дыхания, тяжесть тела, лихорадочная порывистость движений. Я даже не представляла, что секс может быть таким — всепоглощающим, требовательным, и в то же время бесконечно чувственным, заслоняющим собой все остальное.

На этот раз боли нет. Инстинктивно я ее жду, но вместо этого на меня обрушивается ураган страсти. Каждое прикосновение опытных рук усиливает лихорадочный ответ тела — оно выгибается, дрожит, подчиняется какому-то естественному ритму, незнакомому мне раньше. Я всхлипываю и задыхаюсь, потрясенная жгучей потребностью организма в разрядке.

— Хочу… Еще, — вырывается из горла вместе с низким стоном.

Запустив пальцы в жесткие волосы Максима на затылке, я притягиваю его лицо и сама нахожу его губы. Мои бедра и плечи вжимаются в матрас, спина выгибается, в попытке теснее прижаться к крепкому мужскому телу. Сердце гулкими толчками разгоняет кровь, отдаваясь монотонным грохотом в ушах, кожа становится влажной.

Я чувствую себя одновременно придавленной и окрыленной силой собственного желания. Пожар внутри становится нестерпимым, тело словно больше мне не принадлежит, а напряжение достигает апогея — и тогда меня как куклу бросает в пропасть, а темнота под закрытыми веками раскрашивается во все оттенки радуги.

После того, как все остается позади, мы долго лежим в тишине, нарушаемой лишь нашим дыханием, которое становится все ровнее и тише. И никто не делает попытки заговорить.

Так вот как это бывает, думаю я, дрейфуя в сонной усталости. Неужели это именно то, о чем пишут в книгах? Взрывной коктейль эмоций — противоречивых, сильных, в чем-то даже пугающих — это то, что испытывают миллионы людей ежедневно, занимаясь любовью? Мне не верится, что все это — не единичное волшебство, а обыденность, к которой со временем привыкаешь. Неужели, это просто физиология и так происходит у всех? Мне не с чем сравнивать, но неужели у Максима с Ликой было так же?

Мысли о Власовой врываются в мой затуманенный разум, омрачая безоблачное удовольствие. Я не хочу о