— Мои дорогие, если вы не возражаете. — Фаддей поднимает руку, и женщины, одетые в самые нелепые наряды карнавальных зазывал, плавной походкой направляются к нам. Каждая из них под своим большим зонтом. На них самые короткие шорты, которые я когда — либо видела, жилетки в красную и белую полоску и одинаковые шляпы — канотье. Их туфли на высоком каблуке не просто нелепы на этом грязном, заросшем поле, они опасны. Женщины, пошатываясь, подходят к нам, каждая останавливается перед чемпионом. Один за другим они протягивают мне уже знакомый выгоревший оранжевый конверт. Я выхватываю его из рук моей женщины и наклоняюсь, чтобы как можно больше защитить бумагу от дождя. На конверте уже появились большие пятна воды.

Я переворачиваю его, рассматривая красную каплю, не открывая конверт. Форма, вдавленная в воск, — птица.

Какое из испытаний Геракла имело отношение к птицам?

Все, что я помню, это что — то о птицах — людоедах, которых Гераклу пришлось убить, потому что они терроризировали людей. Неужели нам действительно нужно сражаться с плотоядными птицами? В данный момент меня бы уже ничто не удивило.

Фаддей говорил все это время, но я не слышала ни слова из того, что он сказал. Мой мозг перебирает тот небольшой объем информации, который у меня есть. Я понимаю, что он подал нам сигнал, только когда все разрывают свои конверты. Я вскрываю свой и вытаскиваю пергамент, читая подсказку, пока ее не испортил дождь.

Начинается погоня, спрятаться негде. Мы будем преследовать каждый ваш шаг. Мы нападем на вас сверху, мы будем целиться снизу. Беги скорее, охота началась. Ты у нас на прицеле, и конец близок.

Я поднимаю взгляд от бумаги, замечая задумчивые и растерянные взгляды на лицах других чемпионов. За исключением Джейд и Престона. Они выглядят самодовольными и взволнованными. Придурки, наверное, уже знают, что происходит. Их восторг меня очень беспокоит.

— Воздайте честь Богам! — Кричит Фаддей, и это звучит так, словно стреляет стартовый пистолет.

Престон и Джейд убегают. Раздается резкий хлопающий звук, и секундой позже вода плещется у моих ног.

ГЛАВА 25

РЕН

— Черт. Вы, придурки, не могли подождать? — Кричит Фаддей, швыряя микрофон своему ассистенту и убегая со сцены, закинув руки над головой.

Раздается еще один хлопок, а затем более глубокий грохот, прежде чем деревянная лавка для сладкой ваты разлетается в щепки позади меня.

— В нас стреляют! — Кричу я, ныряя за одну из этих досок с дырками, на одной стороне которой нарисованы бородатая дама и двухголовая балерина.

Неудачный выбор. Верхняя половина раздроблена, когда пули пробивают гнилую древесину. Черт возьми. Я хочу выйти из игры, но я все еще хочу дышать, когда буду уходить. То, что мне снесут голову, меня не устроит.

Я потеряла след остальных, но они не могли уйти слишком далеко. Мы прямо посреди парка. Нас окружают кабинки, в которых когда — то проводились такие игры, как «бросай кольцо», «сбивай кегли», что — то с кучей грустных и грязных резиновых уток. Справа изображено зияющее лицо клоуна, это вход в дом смеха.

Я не знаю, должен ли был клоун быть приветливым в какой — то момент, или это всегда наводило ужас. Ржавчина сочится из его глаз, отчего кажется, что он плачет кровавыми слезами, а часть подбородка сгнила. Кто — то разрисовал граффити каждую плоскую поверхность, которая не покрыта цепляющимися сорняками. В этом месте, вероятно, есть тысяча способов заразиться столбняком.

Двигаясь как можно тише, я выглядываю поверх своего жалкого щита в поисках стрелявших. Их должно быть больше одного. Выстрелы раздавались с разных сторон. И не только это, но и из разных орудий. Я не поклонник оружия, но могу сказать, что хлопающий звук и сильный грохот исходят от двух разных видов оружия.

Дождь все усложняет. Звуки приглушены, а видимость дерьмовая. Мне нужно придумать, как я могу проиграть это испытание, не погибнув. Кроме того, что, черт возьми, это за испытание? Если это следует из испытания Геракла со Стимфалийскими птицами, то он их убил.

Это не может быть тем, что здесь происходит, не так ли? Чемпионы в этом сценарии — птицы? Неужели они бросили нас в месте, где люди прячутся в тени, чтобы уничтожить нас одного за другим?

Мне нужно найти место получше, чтобы разобраться со всем этим дерьмом. Идти в этот ужасный дом смеха — ужасная идея, но это ближайшее скрытое место. Оттуда я смогу обозревать местность, не беспокоясь о том, что кто — нибудь выстрелит мне в спину.

Не тратя слишком много времени на обдумывание глупости своего плана, я отталкиваюсь от земли и бегу. Я добегаю до одной из игровых кабинок, прежде чем раздаются новые выстрелы. Ныряя за стойку, мое тело едва касается грязной земли, прежде чем тарелки разлетаются вдребезги над головой. Я сворачиваюсь в клубок, закрываю руками голову, когда на меня сыплются осколки.

Делая глубокий вдох, я вскакиваю на ноги и бегу к следующей кабинке. Осколки опадают с моей головы и плеч, пока я бегу. Брызги грязной воды показывают, где каждая пуля соприкасается с землей. Не то чтобы я расстроена этим, но эти ребята ужасные стрелки. Кого, черт возьми, они привлекли для этого испытания?

Я перепрыгиваю через стойку в соседней кабинке, по инерции врезавшись в кучу грязных кеглей для боулинга. Вскакивая на ноги, я перепрыгиваю через стойку с другой стороны. Кабинка представляет собой квадрат с четырьмя сторонами, и я нахожусь намного ближе к Дому смеха. Мой хлыст хлопает меня по бедру, совершенно бесполезное оружие в такого рода драке. Пока я не увижу, кто в меня стреляет, я не смогу воспользоваться хлыстом.

Летят так много пуль, что я не могу точно определить направление, откуда она доносится. Другие чемпионы, должно быть, нашли свои собственные укрытия, потому что выстрелы раздаются по всему заброшенному парку. Я осматриваю местность, произношу короткую молитву Аресу, чтобы он защитил меня, и бегу к Дому Смеха.

Рот клоуна — зловещая зияющая дыра, но я бегу в нее, как в святилище. Как только я оказываюсь в укрытии, я разворачиваюсь и обыскиваю парк в поисках стрелков. Там, в одном из ковшей колеса обозрения, стоит человек с винтовкой. Другой находится на крыше зеркального дома. Это безумие.

Пуля задевает мое ухо, и я отскакиваю. Я прерывисто дышу, когда кровь стекает по моей шее, тепло отличает