Шрифт:
Закладка:
— Ты хочешь знать правду? Или отшлифованную версию? — Я поднимаю бровь.
Арес садится немного прямее. Бровь со шрамом, пересекающим ее, та, что выглядит точно так же, как у меня, заинтригованно приподнимается. Я получила свой шрам, когда патрулировала в качестве Темной руки. Интересно, как Арес получил свой.
— Правду, конечно.
Я взвешиваю свои слова, раздумывая, стоит ли мне действительно высказывать то, что у меня на уме. Почему, черт возьми, нет. — Я зла.
Брови Ареса приподнимаются. Он не ожидал такого ответа.
— Меня подобрали на улице, когда я шла домой с работы, и заставили участвовать в этих играх. Двое моих конкурентов погибли, и еще несколько человек были тяжело ранены. Одна из которых теперь была обращена в рабство, потому что у нее хватило наглости быть отравленной в поединке, который невозможно было выиграть. — Моя Фурия проникает шевелится под кожей. Я расстроена больше, чем когда — либо, и мне надоело прятаться в тени.
— Тебе нравятся Олимпийские игры, Арес? — Я не отвожу от него взгляда.
Арес сдвигается, наклоняясь вперед и сцепляя руки вместе. Его предплечья лежат на бедрах, а голова повернута ко мне.
— Я конфликтное существо. Мне нравится смотреть, как люди дерутся. Это питает меня. — Он хлопает себя по груди, его глаза искрятся потусторонним светом. Мое сердце замирает от его слов. Я не осознавала, насколько сильно хотела, чтобы он отличался от Зевса. Чтобы он был лучше.
— Вот в чем дело, Рен, эти игры — не настоящая битва. Мы втянули людей в соревнование, к которому они не испытывают энтузиазма. В этих играх нет сердца.
У меня перехватывает дыхание в груди, но я не хочу волноваться.
— Знаешь, чемпион, какие мои любимые сражения всех времен и народов? — В темных глазах Ареса вспыхивает огонь.
Я качаю головой. Вечеринка вокруг нас продолжается, прерывистый смех и звон бокалов — фоновый шум, который едва проникает в наш угол.
Хитрая улыбка появляется на опасном и красивом лице Ареса. — Восстания. Революции. Никогда не сбрасывай со счетов маленьких людей. Те, кого так долго угнетали, что они, наконец, сломались. Их битвы подпитываются необходимостью исправить несправедливость. — Арес закрывает глаза, словно наслаждаясь восхитительным вкусом. — И это именно те бои, которые вдохновляют меня.
Мой выдох прерывистый, и мысли путаются. Арес подмигивает мне, прежде чем его лицо становится серьезным.
Он указывает на группу жрецов в углу комнаты. — Эти дураки совершали набеги на все крупные города на этой территории в течение последних нескольких дней. Они убивают людей в качестве примера, чтобы доказать свою точку зрения. Они думают, что у них преимущество, но я чувствую, что что — то закипает. — Арес трет грудь и глубоко вдыхает.
— И ты не против сидеть сложа руки и наблюдать за бойней? — Огрызаюсь я. Как раз в тот момент, когда мне начинает нравиться Бог, он говорит такую чушь, что кажется, будто все эти смерти не имеют значения.
Темные глаза Ареса сверлят меня, но я не отвожу взгляд.
— Кто сказал, что я сижу сложа руки?
Я растерянно моргаю. Означает ли это, что он помогает жрецам? Или планирует что — то еще?
По всей комнате разносится пронзительный звон. Что это? Арес хмурится и достает свой телефон, который издает пронзительный звук. Не только его телефон, но и всех в комнате, у кого есть телефоны. Я оставила свой в комплексе. Арес проводит пальцем по экрану и нажимает на ссылку. Появляется видео, и все, что я вижу, — это лицо Кэт Новы.
Что происходит?
— Граждане территории Зевса и Геры. Слишком долго мы подчинялись прихотям Богов. Мы позволили жрецам управлять нашими жизнями и случайным образом решать, когда мы делаем что — то не так. Богам на нас наплевать. Они используют своих собственных детей как расходных кукол в Олимпийских Играх. Наносят им увечья и убивают ради развлечения.
Изображение исчезает с экрана. На экране мелькают фотографии и видеозаписи жрецов, их красные одежды выдают их с головой. Они вытаскивают людей из их домов, бросают их на грязную землю. Мелькают образы мужчин, избивающих женщин и детей, беспомощных людей, закрывающих головы руками. Матери бросаются на своих детей, а жрецы удерживают людей, в то время как их близкие подвергаются жестокому обращению. Дома горят. Имущество уничтожается.
Это мерзко, тошнотворно. Фурия клокочет во мне. По коже бегут мурашки от желания закричать и расправить крылья. Уничтожить всех до единого ублюдков, которые за эти годы причинили вред бесчисленному количеству невинных людей.
Кэт что — то говорит сквозь мелькающие образы, но на мгновение я не слышу ее слов. Мое сердце колотится так сильно, что заглушает все звуки. Затем до меня доходят ее слова.
— Нам надоело дрожать и позволять им обращаться с нами так, словно мы не люди. Пришло время восстать. Настало время дать отпор. Мы больше не беспомощны. У нас есть оружие. Мы можем снова погрузить Богов в сон. Будьте готовы. Будьте готовы. Приближается война.
Сообщение отключается, и в бальном зале воцаряется абсолютная тишина. Вся кровь отливает у меня от головы, и я раскачиваюсь на своем месте. Она только что объявила миру, что у нее в заднем кармане припрятана Фурия? Фурия, которая не знает, как усыпить Богов. Мои глаза находят Атласа в другом конце комнаты. На этот раз его лицо не холодное. На меня смотрит настоящий страх.
Билли бежит сквозь толпу ошеломленных гостей, хватает чемпионов, когда находит их, и поднимает нас. Ошеломленная тишина в комнате медленно переходит в неистовый шепот, который становится громче по мере того, как проходит больше секунд.
Мы с Аресом оба встаем с дивана. Я чувствую себя уязвимой и незащищенной, и я не хочу, чтобы меня застали сидящей. Прежде чем Билли подходит ко мне, Арес хватает меня за плечо, в его глазах появляется блеск, когда он наклоняется, чтобы посмотреть на меня. Его слова, сказанные всего несколько минут назад, звучат в моей голове. Предвидел ли он каким — то образом, что это произойдет?
— Это настоящее испытание, Рен. Не разочаруй меня, чемпион. — Между его словами и тем, что Кэт захватила новостные каналы, чтобы объявить войну, я слишком ошеломлена, чтобы думать.
ГЛАВА 23
АТЛАС
Рен смотрит на
