Мы следуем за толпой обратно в холл и в другую комнату. Здесь так же мрачно, как и во всем доме. Во всю длину зала стоит изящный черный стол. За ним, должно быть, может разместиться более сотни гостей. Стол накрыт так, как будто мы собираемся пировать с членами королевской семьи. Я думаю, если Боги здесь, то они важнее королей и королев, но я пока не видела ни одного из них.

По центру стола расставлены цветочные композиции и свечи, такие высокие, что невозможно разглядеть, кто сидит напротив вас. Каждый сервиз состоит из трех расставленных тарелок и чаши, а также пяти хрустальных бокалов. Завершают коллекцию две изящные фарфоровые чашки, которые, вероятно, предназначены для чая или кофе.

Я понятия не имею, зачем нам нужно столько посуды.

И столовое серебро. Срань господня. С обеих сторон и над тарелками идеально выстроены тринадцать отдельных столовых приборов. Конечно, поскольку украшения Натаниэля охватывают все цвета его души, все здесь черное.

Маленькие таблички с именами, написанными причудливыми буквами, стоят перед стопками тарелок. Люди начинают занимать свои места, в то время как я продолжаю искать свое имя с растущим страхом. Натаниэль сидит во главе стола, и я замечаю, что на противоположном конце нет свободного места. Больше никому не достанется это почетное место.

Все больше и больше мест заполняется, и я вынуждена придвигаться ближе к Натаниэлю с каждой карточкой, которую проверяю. Когда я, наконец, нахожу свое имя, трудно сдержать стон. Меня посадили справа от Натаниэля.

Как только я выдвигаю свой стул из — за стола, в комнату влетает слуга и берет на себя эту работу за меня. Как будто я не в состоянии отодвинуть мебель на несколько дюймов. В этом нет необходимости и это действительно странно, но я держу рот на замке и сажусь. Оглядывая стол, я замечаю других чемпионов вперемешку с остальными посетителями. Думаю, мне просто повезло. Кто бы не хотел быть так близко к человеку, который любит извергать ненависть и является лидером группы, которая регулярно объективирует, принижает и контролирует других. И давайте не будем забывать, что это доводит людей до исступления из — за Фурий и необходимости стереть их с лица Земли.

Как только все рассаживаются, в зал врываются официанты, разливая вино по бокалам, не говоря гостям ни слова. Натаниэль постукивает по краю своего бокала, и все замолкают.

— Тост. — Он поднимает бокал в воздух. — За всемогущих Богов Олимпа, пусть их правление будет долгим и упорным. Пусть мы продолжим наслаждаться наградами за их благосклонность и примем наказание, когда они сочтут нас недостойными.

Это совсем не отталкивает. Натаниэль поднимает свой бокал еще выше, и остальные за столом следуют его примеру. Я беру свое вино, но не могу заставить себя даже произнести фальшивый тост. Другие жрецы и элитные гости выкрикивают слова согласия, а затем происходит коллективное движение людей, пьющих свое вино. Я подношу стакан к губам, но не делаю глоток. С тех пор, как прошло испытание Гидрой, я опасаюсь доверять еду и питье этим людям. Давайте также не будем забывать инцидент с «брошенными в сад с ядовитой пищей и водой».

Натаниэль ставит свой бокал, и, словно по сигналу, в зал вбегают официанты с подносами с едой. Я не вижу, что на тарелках, пока передо мной не ставят блюдо с устрицами. Послушайте, я не считаю себя разборчивой в еде. Годы нехватки еды научили меня ценить то, что я могу получить, когда могу это получить, но я не хочу есть это. Это похоже на кучу склизких козявок.

Натаниэль берет одну из мини — вилочек и вынимает устрицу из раковины. Он с довольным выражением лица отправляет в рот всю заливную массу. Я беру ту же вилку, но у меня нет ни малейшего намерения есть это. Я перекладываю еду на своей тарелке, пока считаю минуты до того, как мы вернемся в комплекс. Кто знал, что я буду тосковать по этому месту. Помните тот раз, когда Престон и его приспешники избили меня посреди ночи? Что бы я только не отдала, чтобы вернуться в тот момент и оказаться подальше отсюда.

Натаниэль разговаривает с мужчиной слева от него. На нем сшитый на заказ костюм, и я полагаю, что он принадлежит к элите общества. Официанты приходят и убирают тарелки только для того, чтобы заменить их тарелками с супом. Я не могу сказать, просто посмотрев, что это за суп, но бульон ржавого цвета. Я беру ложку и помешиваю бульон, оглядывая стол, чтобы понаблюдать за остальными гостями вечеринки. Похоже, что все отлично проводят время, за исключением большинства чемпионов. На лице Атласа снова появилось его холодное выражение. Грир выглядит так, словно вот — вот проткнет своего соседа одной из крошечных вилочек, которые держит в руках, а Дрейк не в силах сдержать зевоту.

— Тебе не нравится еда? — Вопрос Натаниэля заставляет меня медленно повернуть к нему голову.

Это опасная территория. Мне солгать и сказать ему, что это вкусно, хотя я не съела ни кусочка? Или мне сказать ему, что эта еда вызывает у меня отвращение? Хм… оба варианта хороши.

Я натягиваю улыбку, которой могла бы гордиться Кэт. — Я просто потрясена роскошной кухней. — Я на цыпочках переступаю тонкую грань между вежливостью, но не откровенной ложью.

Натаниэль постукивает мизинцем с кольцом по своему бокалу. Мои брови сходятся, когда я замечаю тот же символ в виде треугольника, находящийся на камне. Что это? Натаниэль изучает мое лицо, отчего у меня по коже бегут мурашки. Я отворачиваюсь, притворяясь, что хочу выпить, чтобы чем — то занять руки. Я беру кубок с вином и держу его над своей тарелкой.

— Вы — настоящая головоломка, мисс Торрес. — Натаниэль все еще постукивает кольцом по бокалу.

Я уклончиво мычу, потому что на самом деле не хочу продолжать этот разговор. Что случилось с надутым бизнесменом? Почему он не может занять Натаниэля?

— Ты, кажется, любимица публики. — Натаниэль постукивает вилкой по краю моей тарелки. Я смотрю на него, его поступок удивляет меня.

— О да, так — то лучше. — Он слегка улыбается, когда я снова уделяю ему все свое внимание. В этом человеке есть что — то отталкивающее.

Его глаза такие темные, что кажутся черными. Я не вижу даже намека на его зрачок. Его короткие волосы были зачесаны назад в попытке укротить завитки, оставив их в его фирменной прическе. В отличие от остальных жрецов, Натаниэль никогда не носит