будем воплощать княжну Давыдову.

Глава 19

— У нас есть одна небольшая проблема, Ангелина, — отметил я, разглядывая на статую.

Так как я совсем не рассчитывал на то, что княжна пожелает получить воплощение так скоро, то и не подумал о такой мелочи.

— Уверяю вас, вы справитесь, — подбадривающе произнесла княжна.

— Боюсь, что с этим пока не справлюсь… Дело в том, что со статуей необходимо работать в лаборатории. Помещение защищено, тут же будет слишком непредсказуемо работать. Не хотелось бы повредить соседние здания.

Девушка посмотрела на изваяние, как смотрят на предателей. Я же задумался. Вызывать людей Новгородского, как банальных грузчиков? Возможно, но могут посчитать издевательством.

Бригада Емельянова работала на другом объекте, и отрывать их по такому пустяку мне тоже казалось неверным.

Нанять обычных грузчиков — лишние свидетели. Но, похоже, иного выбора не было.

— Давайте я попробую сама, — княжна наклонила голову, прицениваясь к статуе. — Если потихоньку…

Меня её предложение и обрадовало, и насторожило. Если она настолько сильная, то стоит быть осторожнее с воплощением. Ведь по сути это призрак-маг, что может быть опасно.

Давыдова может и перестараться, исключительно с непривычки, а не по злому умыслу.

Но на эксперимент я согласился. Самому стало интересно, сможет ли она.

Княжна отошла на пару метров и с разгона влетела в статую, пропав внутри. Изваяние сдвинулось на сантиметр. Появилась лишь голова Ангелины. Девушка нахмурилась, вылетела наружу и повторила.

Наблюдать за этим мне надоело примерно через десять минут. Как и уговаривать девушку оставить перемещение статуи грузчикам, которых я пообещал вызвать.

— Я сама! — как упрямый ребенок твердила она и продолжала сдвигать ангела со скоростью улитки.

Я посмотрел на глубокий след, оставляемый на земле, вздохнул и отправился за кофе. А заодно и за сытным обедом, который накрыл на природе.

Пели птички, светило солнце, я вкушал нечто невероятно вкусное, приготовленное Игнатом, а статуя ангела упорно и невозможно медленно ползла к лаборатории.

Так день и закончился.

Я успел проверить напитку гаргульи, ещё было не готово. Испытал львов — они как раз буквально порхали над землей, пусть и не сразу научились. Поиграл с ними в прятки среди деревьев и отправил на свои места.

Теперь котики получили разрешение прогуливаться ночью. Но строго в пределах территории особняка, если меня нет рядом.

Посидел в эфирных архивах библиотеки, изучая что интересного случилось за последние триста лет.

И даже успел придумать и зарисовать схему для своего родового перстня, чтобы сделать и его мощным артефактом. С этим я не торопился, его нужно было хорошенько продумать.

Взял накопитель с огнем и устроил огненное представление, распугав голубей.

В кои-то веки сам отправил сообщение Головину, спросив как у него дела. Капитан так удивился, что чуть не напросился в гости, проверить всё ли у меня хорошо.

Чуть Батисту не написал, чтобы он приехал и помог стихией воздуха.

В общем, я воспользовался удивительным упрямством Давыдовой и отдыхал.

Солнце уже садилось, когда статуя оказалась у дверей лаборатории.

В это же время вернулся патриарх с Прохором и сенатором. Румяные, с обветренными лицами и счастливые, они шумно появились из автомобиля Христофора Георгиевича.

Я отправился их встречать и получил порцию крепких объятий.

— Ах, Саша, чудо как хорошо в море! Я уже и забыл, каково это — когда вокруг только вода, куда ни глянь, и воздух. Какой там воздух!

Прохор так и вовсе загадочно улыбался, мечтательно и с ностальгией. Граф Воронцов пытался покровительственно посмеиваться, но у самого глаза горели, как у мальчишки.

— Вот ей-богу, уйду в плавание! — вдруг решительно заявил дед. — Новых земель уже не открыть, ну так и старые навестить можно.

— И то верно, — поддержал слуга. — Ну их, удобства эти. Кресло любимое, камин и свежие газеты. Лавки под боком, откуда что угодно достать можно. То ли дело — полная неизвестность и голодуха! И качка. Ух, как я по ней соскучился.

Сыграл Прохор так убедительно, что я изумился. Вот вроде простодушный, а как хитро поступил.

Патриарх сильно призадумался над перечисленными условиями, и его юношеский пыл немного поугас. Сенатор прикрыл рот рукой, его плечи тряслись от смеха.

— Ладно, мы это позже решим, — серьезно ответил дед, прикрывая этим неуверенность в своем порыве. — А сейчас ужинать и отмечать прекрасный день. Александр, присоединишься к нам?

— Благодарю, но у меня работа, — я махнул в сторону лаборатории.

— Не бережете вы себя, ваш сиятельство, — проворчал Прохор так, чтобы никто, кроме меня, не услышал.

Им явно было всем очень любопытно, чем же я занимаюсь. Но, к счастью, воспитание не позволило узнать это без моего приглашения. А я не хотел, чтобы они увидели вползающую внутрь статую.

Когда я вернулся, княжна настолько вспомнила прижизненные привычки, что устало сидела на топчане. Ангел стоял сразу за порогом, на большее призрака не хватило. Ну или тоже надоело.

— Прекрасная работа, — похвалил её я.

Давыдова наградила меня скептическим взглядом, но всё же благодарно улыбнулась:

— Извините, Александр, мне стоило к вам прислушаться и воспользоваться вашим предложением. Иногда моё упрямство переходит все допустимые границы. Мне непременно хотелось сделать это самой.

— Может вы желаете отдохнуть? — никогда не видел настолько измотанного духа.

— Нет! — торопливо ответила княжна и вскочила. — Не могу больше ждать! У меня такое чувство, что ни минуты терять нельзя.

Девушка смутилась от такой бурной реакции, но я кивнул. За то время, пока она двигала статую, я как раз отлично отдохнул.

Да и интересно было попробовать что-то новое и неизвестное.

Я достал чистый чертежный лист и стал внимательно слушать объяснения Давыдовой. Память у неё в самом деле была великолепная. Пусть девушка не понимала детали, но заученно повторяла то, что когда-то услышала. Можно сказать, это было озвучивание труда древнего мага.

Отец её обладал лучшим качеством для одаренного — неуемной фантазией и страстью к экспериментам. По большей части это была теория, но кое что он успешно воплотил и сделал выводы, как улучшить.

Мне пришлось сменить лист на чистую тетрадь и прилежно записывать.

Информации было очень много. Некоторую я сразу отметал, пусть и записывал, а кое о чем призадумался, решив проверить позже. Вся эта огромная подводка вела к тому, чтобы воплотить духа.

Для этого нужна была привязка к предмету, это уже было сделано. Оживление его наподобие того,