она от прикосновения.

– Это просто уловки Запустенья. Если не смотреть на них, они не сделают ничего плохого.

Но Елена смотрит, и на лице проявляется ужасный голод, и Вэйвэй вспоминает, что произнесла безбилетница, глядя на лис: «Я больше не слышу их. Не чувствую». Вэйвэй открывает рот, чтобы сказать: «Нет, это уже не важно, теперь твое место здесь». Но Елена отступает и внутренне сжимается.

– Подожди…

Безбилетница – переплетение волос, рук и ног – вылетает из вагона.

– Елена, стой!

Но ее уже не видно, и Вэйвэй натыкается на дверной косяк, а поезд останавливается с рывками, пыхтением и визгом тормозов.

Остановка

Огромный поезд остановился. Вся мощь, которой он, казалось, обладал, растаяла в воздухе с остатками пара. Пассажиры ведут себя тихо, словно боятся своим движением привлечь внимание чуждых, настороженных, голодных существ за окнами. Команда не открывает занавески. Лучше ничего не видеть и чтобы тебя не видели. Лучше не думать, какой ты маленький, да и сам поезд, остановившийся в дикой глуши, не настолько велик, как ты убеждал себя и расхваливал пассажирам. Все хвастовство теперь бесполезно. Все обещания рано или поздно будут нарушены.

Мария стоит у окна своего купе с письмом отца в руках, и, хотя поезд больше не движется, ей приходится ловить прыгающие строчки. Она не понимает всех деталей, но и понятного хватит, чтобы очистить имя отца. Доказать, что он отчаянно пытался объяснить компании, какая опасность грозит поезду, самим же поездом и вызванная. Вместе с клеймом на оконном стекле этого должно быть достаточно. По приезде в Москву Мария последует примеру отца и отправится прямо в газету. Или, может быть, если Профессор действительно Артемис, убедит его снова взяться за перо.

«Если доедем до Москвы», – думает она.

Отец добивался отмены рейсов. Он знал, что движение поезда по Запустенью небезопасно.

«Я не могу больше молчать. То, что я видела, гнетет меня день за днем».

Она прижимается лбом к стеклу.

Генри Грей, неуклюжий в чужом защитном костюме и шлеме, вставляет ключ в замок первой двери. Что, если механик вообще не выставил комбинацию? Что, если все это впустую? Он закрывает глаза. Подойти так близко к цели – и лишь для того, чтобы она ускользнула… «Два щелчка влево и пять вправо». Теперь наружная дверь. «Четыре щелчка вправо и шесть влево». Лязг механизма. Готово! Дверь открывается, он выходит наружу, ноги в крепких ботинках опускаются на землю, по которой еще никто не ступал.

Первооткрыватель Эдема.

Вэйвэй мчится сломя голову к складскому вагону, к люку, через который сейчас наверняка удирает безбилетница. Быстро ли бегает Елена? Очень. Быстрее, чем может Вэйвэй, а тут еще дорогу загораживает толпа, собравшаяся у окна столовой для команды.

– Вон… вон она!

Все наблюдают за медленно бредущим человеком в защитном костюме, соединенным длинным тросом с поездом. Капитан несет стеклянную колбу и мерный шест.

– Это не ее работа, – бормочет один из механиков.

– Она сама настояла. Сказала, что не может просить кого-то другого пойти на такой риск.

Никто не спрашивает: что, если там слишком глубоко для поезда? Что, если вода окажется непригодной или даже опасной? Лучше молчать и молиться богам железной дороги. Пытаясь незаметно проскочить мимо, Вэйвэй думает, что в этих голосах все еще звучит гордость. Члены команды по-прежнему преклоняются перед капитаном и верят, что она все уладит.

– Мисс Чжан! – останавливает ее бег чей-то голос.

Она закрывает глаза и решает не останавливаться, но Вороны преграждают дорогу.

– Куда это вы так спешите?

Они смотрят на нее сверху вниз.

– Не волнуйтесь, капитана защищает стрелок. Она в полной безопасности.

Но их лица тоже выдают беспокойство. «Теряют самообладание», – думает Вэйвэй.

– Просили срочно передать одному пассажиру, – объясняет она. – Из первого класса. Нужно пройти через складской вагон.

Вороны разглядывают Вэйвэй чуть дольше необходимого, затем расступаются, освобождая дорогу. Но тут ее настойчиво зовет Алексей, и она едва сдерживается, чтобы не разрыдаться от безысходности.

– Смотри, вон там, – говорит он.

Но Вэйвэй не слушается, она оглядывается в противоположную сторону и единственная видит, как другая фигура, обвешанная склянками, сетями и коробками, неловко спрыгивает с поезда.

Генри Грей.

Она застывает в недоумении. И вдруг улавливает новое движение, ближе к поезду. Проблеск голубого платья, спутанных волос и бледной кожи. А затем все пропадает, и Вэйвэй понимает, что проиграла. У нее подгибаются ноги. Елена испугана, ее мучит жажда – если Грей заметит ее прежде, чем она добежит до воды, то спрятаться ей уже не удастся. Он поймает Елену в свои сети, словно диковинный образец для изучения. Засушит и поместит под стекло.

Мария не знает, куда идет, но уверена, что ее собственное купе безопасным убежищем быть не может. Отец предупредил компанию, но его не послушали. Хуже того, сделали козлом отпущения, погубили. И они узнают, что письмо пропало. Ее уже подозревают. Должно быть, она мешает замять дело.

«Я не могу с чистой совестью промолчать, – думает она. – И еще Судзуки. Наверное, Судзуки тоже все знал, но никому не говорил». У Марии щемит в груди. Почему он не защитил отца? А может, предвидел, что она появится здесь и найдет письмо? Сразу понял, кто она такая?

Ноги сами несут ее в салон-вагон.

– Вот и вы! Заходите и присоединяйтесь к нам. Мы играем в карты, чтобы отвлечься, это единственный способ.

Мария садится рядом с подозвавшей ее графиней и берет розданные карты, не различая их.

Убедившись, что никто на нее не смотрит, она достает из корсажа письмо и засовывает как можно глубже под спинку стула.

Чуть погодя Софи Лафонтен поднимает голову от карт и спрашивает:

– А где же доктор Грей?

Вэйвэй колотит по стеклу, поднимая тревогу. В вагоне переполох.

– Кто это там?

– Как он оказался снаружи?

– Откуда у него защитный костюм?

– Это Генри Грей, – глухо, как будто издалека, произносит Вэйвэй. – Натуралист. Я видела у него эти банки.

Алексей бледнеет на глазах.

– Он задумал убить капитана!

– Скорее он себя убьет…

Сколько прошло времени? Далеко ли убежала Елена? Стены поезда словно размягчаются в патоку. Вэйвэй чувствует пустоту в животе. Она не может припомнить, когда ела в последний раз.

– Разрешите мне выйти! Я приведу его назад.

Вэйвэй перехватит Грея, не даст ему подобраться к Елене – это все, что она может теперь сделать. Она старается не прислушиваться к тонкому внутреннему голоску, шепчущему: «А не оставить ли его в покое? Лучше найди Елену и уговори вернуться».

После мгновения тишины снова поднимается гвалт, все начинают спорить между собой.

– Не будь смешной, Чжан. Пойду я, – говорит Алексей, глядя на нее, как на привидение. – У нас нет запасного троса, а без него слишком опасно.

– Нет, она права, – заглушают споры Петров и Ли. – Мы не можем допустить, чтобы первый механик покинул поезд в такое неспокойное время, а мисс Чжан показала себя быстрой и сообразительной. Небольшие габариты и