Сдаюсь первой, с лёгким выдохом накрываю его мягкие губы. Регор принимает мой язык, посасывает и выпускает, чтобы тут же толкнуться своим в мой рот. Он полностью перехватывает инициативу, врывается, сминает, прикусывает. Меня штормит от его потребности. От его желания. От нашего поцелуя. Цепляюсь сильнее за плечи, боясь скатиться со своей высоты.

Мужские ладони смещаются к филейной части. Не успеваю возмутиться, меня вздёргивают, разводят ноги, и Регор садится на этот валун, а меня устраивает на коленях, прижимая промежностью к паху. Так целоваться намного удобнее. Спина затекла. И как мужчины целуются с маленькими женщинами, сгибаясь в три погибели?

Неосознанно распаляю коммодора. Теснее жмусь, трусь, вздрагивая, когда бугор в штанах задевает чувствительные точки. Регор полностью контролирует себя и наш поцелуй. Не переходит черту, разве что руки его гуляют по спине и зарываются в мои волосы. А мне хочется прыгнуть в омут с головой. Хочется ощутить силу его желания. Хочется сгореть в его руках.

Прерываю нас, подняв голову и зажмурившись от собственных желаний. Дышу загнанно, нужно остановиться. Нужно перестать. Ведь так нельзя. Мужские губы смещаются и покрывают поцелуями шею. Шершавый язык ласкает бешено бьющуюся артерию. Перед закрытыми глазами проносятся световые червячки, будто чёртовы молнии вспыхивают. И нет сил прервать эти ласки. Даже его щетина трётся о кожу возбуждающе.

Ладони уже не на спине. Во всяком случае, одна точно. Он безошибочно находит тугую горошину соска и лёгким касанием очерчивает ареолу. Меня прошибает, и я выгибаюсь, запрокинув голову. Закусываю с силой губу. Другая ладонь придерживает, не даёт упасть назад.

Слепо опускаю голову, ища его губы, и жадно вгрызаюсь в них, а он всё-таки накрывает всю грудь. Так, как я хочу, зажимает между пальцев вершинку и сжимает полушарие. Всхлип не удаётся подавить.

– Регор, – кажется, это был стон. Мольба.

– Мне остановится, – хрипит слишком правильный мужчина.

Нет! – вопит всё нутро.

– Да, – шепчу прерывисто, и всхлип разочарования подавить не удаётся.

Так как коммодор действительно прекращает. Грудь неприятно покалывает, низ живота сводит спазмом и пульсирует. Регор тоже старается сдержаться, унять своё возбуждение. Выпускает меня. Съезжаю с его колен и выпрямляюсь на подрагивающих ногах.

– Поехали домой, – тихо предлагаю, протягивая раскрытую ладонь, и закусываю с силой губу.

Глава 26

Дорога домой не занимает много времени. Такси до первого телепортатора. И меня эта быстрота раздражает. Не даёт подумать. Не даёт принять решение и успокоиться. И сидящий рядом в салоне аэрокара Регор тоже не помогает. Он не отстранился полностью. Не закрылся, не превратился в мрачного коммодора. Всю дорогу держит мои чуть подрагивающие пальцы в тёплой ладони, поглаживает большим пальцем, разнося остаточное возбуждение по венам, и окутывает своим запахом, аурой монументальности.

Да и в такси приобнимает, растирает предплечья и целует в макушку. Невинная ободряющая ласка. Что он не злится и всё понимает. Что не давит ни в коем разе. А мне хочется переложить эту ответственность на его плечи. Хочется, чтобы он просто всё решил и взял. Сметая все хлипкие барьеры. Просто потому, что так будет легче. Потом себя оправдать. Глупо, знаю. И я не ханжа. Секс любила. И не пряталась, не зажималась. Наоборот, легко зажигалась и экспериментировала. Только вот партнер был один-единственный.

Выходим из такси. Опять рука в руке. Заходим в один из филиалов Корпуса. У Регора здесь много знакомых, и нам приходится останавливаться, чтобы они перекинулись парой фраз. Это даёт небольшую отсрочку. Я не мешаю. Стою рядом. Разговоры чужие не слушаю. Не потому, что не хочу. Просто мысли о другом. О мужчинах. Обо всех. Почему-то я точно знаю, что бы сделал Старкар на месте Регора. Почувствовав мою капитуляцию, довёл бы всё до логического конца. Асад? Он загадка. Холодная остроухая загадка. А новый Макс? Ну… Я его поцеловала, он ответил. Если бы в ночь его пробуждения он удержал, я бы осталась с ним. Точнее, я этого желала. И сейчас понимаю, что тогда бы мне было в сотню раз хуже. Вряд ли воспоминания и чувства передаются половым путём. Господи, Лана! Мысль утекла в совершенно другое русло.

Не сдерживаю смешок, чем привлекаю внимание Регора и двух его коллег. Обо мне вспоминают, хотя вряд ли забывали, так как моя рука в его руке. Он не отпускает, держит всю дорогу. Поглаживает большим пальцем, вырисовывая узоры на тыльной стороне ладони. Дарует своё тепло. И сейчас смотрит на меня так пронзительно своими невозможно тёмно-карими глазами, в которых вспыхивают мои молнии.

Просто смотрит, просто держит за руку. А мне чудятся его губы на моих губах, его горячее прерывистое дыхание, его пальцы на груди. И томление тягучей патокой стягивается внизу живота.

– Понял тебя, – резковато чеканит Регор. Будто мне говорит. В дрожь бросает, краснею, закусываю сильнее губу. А перед глазами наши переплетенные тела. Но коммодор поворачивается к знакомым, с которым общался. – Обсудим всё завтра, набери меня.

– Конечно, – усмехается один из незнакомцев и хлопает Регора по предплечью. Вроде как дружеский жест перед прощанием, но мне опять чудится, что он всё понял и поддерживает товарища.

Дурацкое правило – действовать по велению души, не думать о прошлом и наслаждаться настоящим. Зачем я его придумала себе? Меня уже снедает совесть. А мы опять идём коридорами, точнее, я бегу за Регором. У коммодора очень широкий шаг. И он торопится.

У телепортатора мужчина приподнимает голову за подбородок. Осматривает с тревогой лицо, прикладывает ладонь ко лбу. Приятно. Прикрываю глаза.

– Бездна, – чертыхается он отрывисто. Отшатываюсь, не понимая его злость. – Нужно было раньше подумать. Идиот.

– О чём? – вырываюсь и отступаю. Голос предательски хриплый, и опять к щекам приливает стыдливый румянец. Неужели жалеет.

– Мы долго гуляли под солнцем. У тебя тепловой удар, – отвечает Регор, отвернувшись к панели и настраивая телепортатор.

– Тепловой удар? – туплю, прижимая ладони к щекам.

– Да. Ты не привычна к Вальдосу,