«Значит, дело не в ней…»

Задыхаясь и судорожно кашляя вновь и вновь, Яна отползла в сторону. Ладони скользили по полу, собирая мелкие занозы. Ноги дрожали.

«Он мой брат… Брат… Брат…»

Она не была уверена, что это правда. Не знала наверняка, не могла свыкнуться с этим. Ведь они почти не знакомы, не пересекались, не…

Яна сделала резкий вдох.

«Маленькая, глупая Яночка… Вечный цветок в моем горячем аду…»

В глазах потемнело. Вместо яркого огня и диких теней пришли обрывки воспоминаний, одинокие образы. Разбитое лицо Серого, букет сорванных одуванчиков, горячий чай в медпункте, разговор в домике для наказаний… Как все это могло уместиться в один день? Как она могла все это забыть?..

«Вечный цветок…»

Девочка вздрогнула, поднимая веки. Раз ее брат вырос, значит, прошло много времени… Он что-то говорил про все те годы, что мама жила без нее и каждый раз ставила свежие одуванчики в вазу в этот день…

Могло ли это быть правдой? Мог ли этот день повторяться снова и снова, пока ее брат рос, пока семья жила своей жизнью дальше? Могло ли все это происходить, пока она раз за разом проживала этот отвратительный день?

Яна с трудом посмотрела на Никиту, на его бледное лицо, побелевшие губы. Огонь не касался его, но она точно знала: брат умирает.

Внутри все сжалось. Грудную клетку сдавил дым, горло разрывалось от кашля. Еще немного, и она могла бы выплюнуть легкие. Капля слюны, смешанная с кровью, упала на пол. Девочка посмотрела на нее, осознавая, что времени у нее нет. Свечи, зажженные ею для ритуала, догорали. Свечи…

Яна неожиданно вспомнила все те разы, когда доставала атрибутику из-под шкафа. Вспомнила, что в самый первый раз свечи были большими, новыми. Фитили – еще нетронутыми, свежими, и разгорались они тогда плохо, не с первого раза. Даже сама книга казалась чуть менее потрепанной, не такой измученной.

Выдохнув, Новикова обвела взглядом сарай. Она и огонь словно существовали в разных реальностях, не соприкасаясь, но дым ощущался слишком хорошо. Он душил ее изнутри, поглощая легкие и постепенно окутывая и сознание.

«Впусти меня, Яна… Впусти, и ты и твой брат выживете… Вернетесь домой, к родителям…»

Голос продолжал ее убеждать, давил на чувства, напоминал о матери с отцом, которые ждали там, в городе. Ведь они в самом деле хотели как лучше, чтобы старшая дочь немного развеялась, нашла себе друзей, возможно, избавилась бы от комплексов, расслабилась. Откуда им было знать, что она, глупая тринадцатилетняя девчонка, найдет какую-то демоническую книгу и будет рисовать пентаграммы в сарае, чтобы сжечь весь лагерь?

Яна вдруг вспомнила каждый пожар. Каждую ночь, которую она разрушала огнем, бросая свечу на пол комнаты, где спали мальчики. Ее всегда удивляло, как они умудрялись так быстро заснуть после случившегося. Но в те мгновения, когда она смотрела на них, собственные мысли покидали сознание, оставляя внутри лишь личность демона.

Демон. Велиал. Его она призвала, ему она отдавала по кусочкам свою измученную душу. Столько лет он упивался болью и страданиями? Яна это осознала в одно мгновение, и ей стало дурно. Девочка почувствовала себя виноватой. Захотелось крепко обнять и Нину, и даже Серого, и остальных. Всех.

Внезапно ей стало все равно: брат он или нет, друг или враг, иллюзия или реальность. Неважно, как он оказался здесь, как попал к ней, как принял эту чушь за правду и почему вообще переступил порог «Фортуны». Но одно девочка знала точно: она не могла позволить ему умереть.

Собрав последние силы, Яна с трудом сделала рывок, животом падая на ошметки досок. Те впились в кожу острыми краями, по неровным поверхностям потекли тонкие струйки крови. Не так критично, как могло показаться, но неприятно. Перекинув ноги через преграду, Новикова упала на спину. Пробираться сквозь огонь было непросто, но ей было плевать. Впервые за все это время пламя опасно лизнуло ее в щеку, оставляя болезненный ожог. Яна поморщилась, но не отступила.

Оказавшись на расстоянии вытянутой руки, девочка едва успела увернуться: с потолка посыпались ошметки креплений и какой-то мусор, подхваченный огнем. Но Яна даже не обратила на это внимания, видя, как тяжело дышит Никита. Редко, хрипло, странно. Она подтянулась ближе и ощутила на своих плечах тяжесть потерянных лет. Словно годы разом обрушились на нее, заставляя иначе смотреть на маленького мальчика, что умирал на ее руках.

– Не смей, – прошептала она, дрожащими пальцами касаясь его лица. – Не вздумай бросать меня сейчас. – Голос Яны дрожал, по щекам текли слезы, падая прямо на Никиту. – Мама этого не переживет, – добавила девочка и вскинула голову.

«Ты еще можешь спасти его, Яна… Себя – нет, а вот его – да…»

Новикова была готова. Не видела причины отказываться. Чтобы спасти брата, прекратить эти муки. Что плохого в том, чтобы проживать один и тот же день постоянно? Делать это вместе. Изменять события, но приходить к финалу.

Неожиданно девочка мотнула головой. Откуда там появились эти предательские мысли и образы, она поняла не сразу. Лишь увидев вновь сформировавшийся силуэт в огне, она сделала глубокий вдох, закашлявшись. Фигура приблизилась, замирая в паре шагов. Никогда прежде Яне не доводилось видеть демона – высокий и стройный, он казался хрупким, но это была иллюзия. Сквозь огонь девочка рассмотрела сильные плечи, крепкие ноги. Темные волосы лежали на плечах, теряясь за спиной. В глазах горел огонь – не тот, что баловался на полу и стенах, а настоящий, смертельный, опасный.

Яна хотела было вскрикнуть, но поняла, что не в состоянии издать ни звука. Ее глаза впились в незнакомца, который словно сошел с обложки журнала «Лучший злодей – 2000». Неужели он выглядел именно так? Или пытался понравиться маленькой девочке, чтобы та поскорее прошептала заветное «да»?

«Яна… Яна-Яна-Яна…»

Девочка зажмурилась, стараясь не слышать и не слушать его. Красивая внешность, томный взгляд – подобное не могло ее привлечь, не могло зацепить. Голос отвлекал, сбивал с мысли, стирая все образы и отталкивая. Она не могла согласиться, не могла добровольно впустить в себя это омерзительное создание, которое убивало ее брата.

«Заманить мальчишку в лагерь оказалось так просто… – Яна резко распахнула глаза. Голос изменился, став более глубоким, взрослым. – Всего-то в нужный момент сказать, что ты его ждешь…»

Девочка несколько раз моргнула, отгоняя наваждение. Образ хрупкого юноши пропал, а на его месте стоял другой, более реальный, такой до боли знакомый.

– Ты… – прошептала она в ужасе, бледнея еще больше. Тот, кто охранял их покой, тот,