Огонь взвился вверх, вспыхнув и жадно лизнув полуразрушенный потолок. Капли начавшегося дождя шипели, исчезая в диком пламени. Яна подняла глаза, всматриваясь в эту опасную красоту наверху, где огонь лихо танцевал, уворачиваясь от порывов ветра. Сарай, что удивительно, оставался цел, не загораясь, хотя пламя то и дело дотрагивалось до сухого дерева.

– Впусти меня, Яна… – прошептал голос снова, теперь он звучал тихо, мягко. – Впусти, и вместе мы наведем здесь порядок.

Девочка прикрыла глаза. Издевательства, шутки, унижения, презрение во взглядах, отвращение к самой себе – все это заставляло ее внутренне сжиматься, вздрагивать от каждого звука, озираться на любой шорох. Новикова не могла спокойно пройти по лагерю, чтобы не почувствовать на себе насмешливые взгляды. Мальчишки от души постарались отравить ей существование в этом месте. Могло ли что-то быть хуже всего этого?

– Впусти меня… – повторил голос чуть более настойчиво, более уверенно, но все так же вкрадчиво. Новикова боялась открывать глаза, хотя и так отчетливо видела перед собой образ. Темная фигура, окутанная легкой дымкой, замерла в огне. Движения незнакомца были плавными, спокойными. Он вскинул руку, мягко покрутив кистью, и пошевелил пальцами, отчего огонь вспыхнул сильнее. Взметнувшись вверх, пламя охватило весь сарай целиком, закрывая собой двери и окна, заполняя все пространство.

– Впусти меня…

Яна зажмурилась. Она чувствовала, как огонь проникал в нее, разъедал кожу, кипятил кровь, заставляя ту бурлить и вырываться наружу. Девочка закашлялась, ощущая ком в горле. Ноги подкосились, и она упала на колени, упираясь ладонями в деревянный пол. Мелом очерченный круг превратился в кровавый котел. Всюду была кровь, алая и бурая, смешанная и разлитая, размазанная и собирающаяся лужами. Яна с ужасом взглянула на свои ладони, на колени и подняла взгляд, полный животного страха, на силуэт. Тот сделал шаг навстречу и опустился на корточки перед девочкой.

– Ты просила о помощи, малышка. Ты ее получишь, – прошептал он, касаясь дымчатой рукой лица Новиковой. – Впусти меня. Впусти добровольно. – Незнакомец погладил девочку по щеке, шее, коснулся плеча. Яна с отвращением дернулась, но полноценно шевелиться до сих пор не могла. Тело словно онемело, пальцы впились в пол, короткие ногти сломались от напряжения.

Яна сомневалась. Возможно, она и хотела отомстить своим обидчикам, преподать им урок, напугать до потери сознания. Возможно, она планировала даже показать им на что способна. Доказать, что не боится ничего. Но в этот самый момент Новикова поняла, что не готова к мести. Огонь пугал ее, и она точно знала: что-то ускользало от ее внимания. Что-то, связанное с пламенем, но вспомнить Яна не могла.

Кажется, кто-то говорил ей о каком-то пожаре, но кто? И какой… что?

Новикова честно попыталась отвлечься от жуткого силуэта, который продолжал почти ласково касаться ладонью ее волос и плеч. Но все, что она помнила, это ужасное утро, когда мальчишки облили ее ледяной водой, когда в столовой посмеялись над ее аппетитом, а днем случилась ссора с Ниной. И в завершении дня Яна нашла книгу под шкафом, как знак, что надо действовать. Но в самом ли деле надо?

Голос звучал теперь в голове. Он словно сливался с ее сознанием, будоража и раздражая. Почувствовав, что может шевелиться вновь, влажными пальцами Яна впилась себе в виски, сгибаясь и касаясь лбом окровавленного пола. Ей хотелось кричать, стонать и извиваться от боли, почти физической, которая пронизывала ее изнутри. Девочка ощутила толику свободы и со всей силы приложилась о половицы, разбрызгивая кровь в стороны. Она могла дать свое согласие и прекратить эти пытки, но внутри все было смято, сковано, и внутренний голос, перебивая тот, зловещий, истерично кричал: «Нет!»

Яна выгнулась и упала на спину, чувствуя, что начинает задыхаться. Пламя охватило ее целиком, но вреда не причиняло. Только глаза щипало до слез, мешая рассмотреть что-либо перед собой. Силуэт растворился в огне, но голос продолжал звучать. Он словно доносился отовсюду одновременно, будто бы заполнил собой всю вселенную, сводя с ума. Яна зажмурилась от боли, чувствуя, как мышцы на ногах напряглись. Судорога мгновенно примчалась, болезненно лизнув голень. Новикова тихо вскрикнула, но ничего не смогла поделать с этим.

Огонь становился все жарче, уже не просто касаясь кожи, но и оставляя покраснения. Словно незнакомец решил перейти к более серьезным действиям и уговорам.

– Впусти меня…

Яна резко села на полу и попыталась в панике отползти назад. Со всех сторон к ней тянулись змеи и огромные пауки. Множество одинаковых лап, блестящая чешуя, миллионы пытливых глаз. Новикова ощутила приступ тошноты, всеми силами стараясь удержаться в сознании, но оно само пыталось сбежать. Рисуя еще более устрашающие образы, мозг девочки жаждал отключиться. Только вот огонь не позволял. Он то становился жарче, то вовсе не причинял дискомфорта. Яна уперлась спиной в какие-то доски, чувствуя, как острые выступы причиняют боль, но боялась пошевелиться.

– Впусти меня, Яна. Ты ведь мечтала об этом с первого дня… – Голос звучал все настойчивее, не давая возможности сосредоточиться. Девочка лихорадочно забегала глазами по сараю, но из-за яркого пламени ничего не могла увидеть. – Родители бросили тебя здесь одну, Яна. Они предпочли провести время с твоим младшим братом, разве нет?

Никита. Яна отчетливо увидела трехлетнего карапуза с довольным лицом и улыбкой до ушей, который постоянно хватал ее вещи и убегал, прячась в ногах матери. Его смех, такой заразительный, по-детски искренний, зазвенел в ушах. Девочка в очередной раз зажмурилась, притянув колени к груди, и зажала ладонями голову, пытаясь спастись от окружающего ее безумного мира.

– Впусти меня, и ты будешь единственным ребенком. Никто больше не посмеет обижать тебя…

Новикова тихонько заскулила. Хлипкие двери сарая затряслись, как от ударов, но огонь крепко держал створки запертыми, то и дело бросая всполохи в щели. Словно намекая, что гостей никто не ждет.

Больше всего на свете Яна мечтала сейчас увидеть родителей. Они должны были приехать, чтобы поздравить ее с днем рождения, забрать отсюда и утешить в объятиях. Должны были спасти ее от этого ужаса, который считался детским лагерем. Хотелось поскорее прижаться к матери, почувствовать заботливые руки отца, услышать смех младшего брата. Они могли бы ее спасти. Могли помочь.

– Яна…

Девочка вздрогнула, резко распахнув глаза. Перед ней стоял отец. Высокий мужчина, совсем чуть-чуть полноватый. Такая сытая полнота, которая добавляла ему шарма, намекая на достаток. Привычный наморщенный лоб, серьезный взгляд добрых и заботливых глаз, которые всегда смотрели с любовью.