по обе стороны от моих бедер. Мышцы и чернила. Идеальное сочетание. По крайней мере, на его длинном, худощавом теле. Он прижимается ко мне, его лицо находится на расстоянии вдоха от моего.

Мой взгляд останавливается на легких царапинах на его плече — там, где я провела ногтями по его спине.

— Каденс. — Говорит Датч, возвращая мой взгляд к своим губам.

Я замираю, когда вспоминаю все способы, которыми он ставил синяки. Губы — не единственная часть меня, которая болит. Я уже могу сказать, что утром у меня будет болеть кожа головы.

— Что?

— Выходи за меня замуж.

Я выдерживаю его взгляд, сердце стучит в груди, как барабан.

— Ты действительно пытаешься вывести меня из себя, да?

Рот Датча кривится в резкой ухмылке, зубы сверкают белым на фоне лица, брошенного в тень.

— Ты будешь хорошо смотреться в белом. — Говорит он, а затем толкает меня назад, хватая за колени и раздвигая ноги.

Всплеск адреналина бьет по моим венам. Я думала, одного раза будет достаточно. Я думала, что эта ночь не может быть более жаркой, но пламя, которое вспыхивает во мне, когда он обращает свое внимание на мое удовольствие, невозможно погасить.

Я снова чувствую эту хаотичную потребность.

Энергия разгорается во мне, когда его глаза сверкают грязными обещаниями.

— Я не остановлюсь, пока весь чертов мир не признает, что ты моя, Кейди.

Моя голова падает обратно на ковер, когда Датч скрепляет свое обещание языком, а затем пальцами.

Грязный. Кровожадный. Непристойный.

Его не волнует, насколько грязно это будет, он впивается в меня с остервенением, которое завладевает моим мозгом. Через секунду я вырываюсь за грань.

Вся моя жизнь проносится перед глазами. Яркие огни. Звезды.

Никто и никогда не заставлял меня чувствовать себя так.

Я зарываюсь пальцами в его светлые волосы и едва успеваю перевести дыхание, как он снова наваливается на меня.

— Датч. — Кричу я, но он хватает меня за челюсть и целует.

Я чувствую вкус себя. Я чувствую вкус катастрофы и разрушения. И все же я падаю еще глубже. Даже если это глупо. Даже если это определенно разрушит меня. Даже несмотря на то, что он был чудовищем, которое превращало каждый день в Redwood в ад.

Я тянусь к нему прежде, чем мои лучшие чувства успевают взять верх. Я обхватываю его ногами, а затем и телом, его сердце бьется о мое, а мы оба вспыхиваем огнем. Все движения, жар и трение. Все стоны, губы на шее, зубы на плечах.

И когда мне кажется, что я закончила, когда мое тело пульсирует и я уже готова откинуться и найти те частички меня, которые он еще не разбил, он притягивает меня к себе. Пальцы работают. Бедра двигаются, несмотря на то, что он приказывает мне взять верх.

Не думаю, что переживу эту ночь.

Датч Кросс изо всех сил старается убить меня.

Но я не умираю.

После последнего щелчка крещендо, после того как последний крик наслаждения проносится по комнате и эхом отдается в тишине, я снова оказываюсь на земле. Мое тело обмякло. Я лежу на нем, поднимаясь и опускаясь, когда его грудь вздымается с каждым вздохом.

Мое лицо погружается в изгиб его шеи, пробуя на вкус пот, пробуя на вкус мою сущность. Датч сдвигает голову в сторону и целует меня так, будто наступил конец света. Как будто этого никогда не будет достаточно.

А может и не хватит.

Так же, как между нами, кажется, вечно бьет фонтан ненависти, так и нас обоих всегда будет одолевать настойчивое и безошибочное желание. Притягивающее нас друг к другу, когда ничто в нашей совместной жизни не имеет смысла.

Датч переворачивает меня на спину, осыпая мягкими поцелуями мое лицо и потное обнаженное тело. Его пальцы скользят между моих бедер с недвусмысленным намерением.

Мое тело замирает, и я отталкиваюсь спиной от ковра.

— Датч. — Стону я, уже сверхчувствительная. — Я не смогу выйти за тебя замуж, если я умру.

Он смеется и продолжает.

— Это значит «да»?

Я осознаю, что я сказала, как это прозвучало, и быстро моргаю.

— Н...нет.

Я наказана за свое неповиновение так, что все тени загораются.

— Хочешь драться, Кейди?

Датч насмехается, глядя на меня, обливающуюся потом и свидетельствующую о моем удовлетворении.

Мои глаза сверкают на него.

Он улыбается. Жестокий король. Развратный правитель. Презренное чудовище.

Прижавшись губами к моему уху, он предупреждает:

— Ты моя девушка. Моя невеста. Моя жена. Неужели ты думала, что я позволю тебе уйти отсюда, не убедив тебя?

Я смотрю на его угрожающее лицо, а в голове снова звучит музыка.

Стук барабанов. Настойчивые крещендо.

Песня безумца.

И я присоединяюсь к его бреду.

Потому что только на следующее утро до меня доходит, что за всю ночь мы ни разу не воспользовались защитой.

27.

ДАТЧ

Я просыпаюсь от того, что мои руки крепко обхватывают талию Кейди. Ее тело прижалось к моему.

Почему она так чертовски красива? От ее кожи исходит свет. Никакого макияжа. Запутанные волосы. Губы припухли от моих грубых поцелуев.

Я провожу большим пальцем по ее рту.

Ее лицо горячее на ощупь.

Она вздрагивает, и я убираю руку, глядя на верхушки деревьев за входной дверью. Солнечный свет льется через люк и падает на нас, когда мы лежим, сплетенные в объятиях друг друга.

Я уже второй раз засыпаю в обнимку с Кейди.

Я как одомашненный волк, который готов прижаться к ней, только если это она.

— Мм...

Кейди издает во сне какой-то звук и прижимается к моей груди.

Я прижимаю ее к себе, упираюсь лбом в ее лоб и просто... дышу.

Когда она вот так лежит в моих объятиях, кажется, что все частички встают на свои места.

Ярость внутри, гнев, неуверенность — все это исчезает с каждым сладким вздохом, срывающимся с ее губ.

Я могу справиться с отцом.

Миллером.

Будущим.

С сыном.

Волнение взрывается в моей груди.

Я накачивал ее так много раз, что есть реальная возможность, что один из них прошел.

В этот момент наш ребенок может зашевелиться.

Запищал телефон. Я оглядываюсь по сторонам, пробегая глазами мимо нашей выброшенной одежды, пока не нахожу ее сумочку, выброшенную на один из гамаков.

Вероятно, это Вай интересуется, где она.

Ночью я разрешил Каденс проверить