Шрифт:
Закладка:
Но сегодня вечером я планирую это выяснить.
— Правила просты. — Говорю я, снимая с головы сумочку и бросая ее в гамак. Между подушками-крепостями стоит корзина с конфетами M&Ms и сникерсами. Конфетная страна чудес.
Вай бы это понравилось.
— Я задаю тебе вопрос. Ты отвечаешь на него. Честно. Если не ответишь, то разденешься.
— А как ты узнаешь, честно ли я отвечаю?
Я чувствую его позади себя. Тепло его груди. Прохладу его дыхания. Смена воздуха. Всепоглощающая темнота, которую я одновременно презираю и отчаянно жажду.
Это трудно проглотить, но я делаю вид, что меня это не трогает.
— Я не буду.
Он молчит.
Я поворачиваюсь и вижу, что он смотрит на меня своим темным, звериным взглядом.
— Но если я почувствую, что ты лжешь, ты получишь наказание. — Добавляю я.
— А ты?
Его голос низкий и соблазнительный.
— Та же игра. Те же правила.
— Я решаю, какое будет наказание?
Я отвожу взгляд.
— Да.
Почему я все время нахожу себя здесь, играя в опасные игры с Датч Кроссом? Почему это меня возбуждает, а не пугает?
Другого выхода нет.
Я бы предпочла правду или выпивку. В этом случае не пришлось бы снимать одежду, но я готова танцевать у огня, чтобы получить ответы.
— Договорились.
Датч протягивает руку.
Я смотрю на нее. Медленно протягиваю руку. Он вцепляется в нее, его пальцы заглатывают мои. У меня перехватывает дыхание, когда он тянет меня вперед. Я чувствую его запах, дорогой мятный аромат. Все мужское. Все Датча.
Его глаза слегка сужаются. В его взгляде сквозит жестокость, но когда он заговорил, его голос был мягким.
— Ты начала это, Кейди. Даже не думай потом отступать.
Я знаю, что это его проявление милосердия. Его последний акт доброты. Напряжение между нами велико, и мы оба все еще полностью одеты.
Он говорит мне отступить, если я не думаю, что справлюсь с этим.
Но это только сильнее разжигает мой дух соперничества.
— Побеспокойся о себе. — Шиплю я. — Если я поймаю тебя на лжи, мое наказание будет нешуточным.
Его глаза скользят по моему платью, пока не возвращаются к моему лицу.
— С нетерпением жду этого, Брамс.
Тепло распространяется от моей макушки до основания пальцев ног, которые загибаются в одолженных у Ви босоножках на танкетке.
Я поворачиваюсь и выхожу на середину комнаты, прямо перед экраном проектора, висящим на деревянной балке.
Датч вытряхивает плечи из куртки.
Я хмурюсь.
— Что ты делаешь? Я еще не задала ни одного вопроса.
— Мне жарко.
— И?
— Я планирую рассказать тебе все, что ты хочешь знать. — Он приподнимает уголок рта в ухмылке. — Это займет слишком много времени, прежде чем я разденусь.
Мои ноздри вспыхивают. Наглый кусок...
— Ты хочешь быть первой или я должен.
— Я начну. — Я стою лицом к нему, руки безвольно лежат по бокам, глаза обводят каждую мышцу его лица. — Ты когда-нибудь принимал наркотики?
Его вскинутая бровь говорит об этом. Он удивлен вопросом.
— Нет.
Мой язык высунулся, чтобы смочить губы.
— Ты когда-нибудь продавал наркотики?
Он наклоняет голову, пытаясь понять меня.
— Это было два вопроса.
Я понимаю, что переборщила. Я киваю и жестом приглашаю его уйти.
— Но ответ — нет.
Я резко выдыхаю.
Датч смотрит мне прямо в глаза.
— Я не принимаю и не продаю наркотики. Кто тебе это сказал?
— Никто.
Это ложь, но он меня не спрашивает.
Мои мысли быстро проносятся в голове. Датч, похоже, был искренне озадачен моим вопросом. Он мог бы соврать про наркотики, но не думаю, что ему удалось бы подделать это недоуменное выражение лица.
Узлы в моем желудке немного ослабли.
Но это поднимает другие вопросы.
Например, почему Джарод Кросс сказал мне, что Датч продает наркотики? Он искренне заблуждался или есть что-то большее, что я упускаю?
Раздраженный этой загадкой, я обращаюсь к нему.
— Я сделала два оборота. У тебя есть еще один вопрос.
— Каково это было в ту ночь? Когда к тебе впервые прикоснулись таким образом?
Я замираю.
Датч смотрит на меня, в его глазах вызов. Жду.
Я вспоминаю, как его пальцы скользят по моей спине. Его губы на моей шее. Его ласки до синяков.
Тяжелый, пронизывающий жар охватывает меня. Он липкий на моей коже. Как дождь. Такой, который прижимает одежду к телу и вызывает желание открыть рот и пить.
Взгляд Датча искушает меня на плохие поступки. Очень плохие.
Я вытряхиваю из куртки плечи, радуясь, что избавилась от этого слоя.
Мне тоже становится жарко.
Он изучает каждое мое движение, ища что-то конкретное.
Я не дам ему этого. Что бы он ни хотел. Что бы он ни искал. Он никогда не получит этого от меня.
— Твоя экономка, Мартина, была в Redwood в день пожара. Она действительно ничего не видела?
Губы Датча сжались в тонкую линию. Он стягивает рубашку через голову и отбрасывает ее в сторону.
Я удивлена. Неужели он что-то знает о пожаре?
Мысль расплывается, когда я скольжу взглядом по его чернильной коже и прессу. Черт, да он просто прекрасен. Датч замечает, что я пускаю слюни, и корчит такую раздражающую ухмылку, что мне хочется его ударить.
Я быстро отвожу взгляд.
— Почему Вай сбежала той ночью? Настоящая причина. Не та, которую ты мне назвала.
Мое сердце колотится. Я не расскажу ему о маме. Ему не нужно видеть эту сторону моего сокрушения. Я не позволю ему прикоснуться к этим осколкам.
Потянувшись вниз, я пытаюсь снять туфли.
— Ты снимешь их последними. — Приказывает он.
Мои глаза горят, когда я смотрю на него.
Он смотрит на меня в ответ, осмеливаясь бросить вызов.
Меня трясет, но это не от гнева.
Это потребность.
Чистое, раскаленное до бела желание.
Я хочу раздеться.
Я хочу видеть его глаза, как они сверкают, как темнеют.
Позволить ему смотреть, но не прикасаться.
Позволить ему хотеть, но не иметь.
Этого достаточно, чтобы превратить меня в дым.
Медленно я берусь за молнию на платье и опускаю ее вниз. Металлические зубцы, расстегивающиеся дюйм за дюймом, издают шум, который разносится по комнате.
Лицо Датча напряжено. Он напряженно держит себя в руках, пальцы сцеплены по бокам, потребность горяча и очевидна на его покрасневшей коже. Пот стекает по
