– Рисовать ноги змее, говорите? О, глава Чу, можете и дальше затыкать себе уши, пытаясь украсть колокол[223], – все равно звон будет слышен! – Вэй Юншэн оглядел Чу Мидяня с головы до ног, будто скот на базаре, и, вернувшись на свое место, проговорил негромко: – Впрочем, кто я такой, чтобы учить совершенно-мудрого заклинателя, пережившего само Сошествие гор? Всего лишь степной ветер.

– Глава Чу, прошу вас не делать скоропалительных выводов, – У Иньлин был строг. – Еще высказались не все участники Совета. Молодой господин Чжао, ваша очередь.

– Слушаю, глава У. – Чжао Шаюй встал и внезапно оказался довольно высок, не ниже Вэй Юншэна, разве что мощнее в плечах. – Мой отец учил меня: «Быстро открывай глаза, медленно открывай рот». Отрадно видеть, что вы, глава У, более озабочены непредвиденными обстоятельствами и возможной угрозой жизни и здоровью совершенствующихся, чем те, чьи земли, в отличие от ваших, непосредственно граничат с землями мятежного клана. – Светлые глаза нашли Чу Мидяня. – От имени клана Чжао Ляо я поддерживаю все вышесказанное и обещаю поддержку и участие во всем.

– Как и я, – едва он сел, поднялась и Янь Хайлань. – Моя семья многие годы изучала циркуляцию энергетических потоков в теле заклинателя и разнообразное воздействие на них как извне, так и изнутри. Поэтому хочу внести предложение, которое может сработать. Если закрыть меридианы от внешнего воздействия и использовать только внутреннюю энергию – можно попытаться ограничить воздействие «волны». Проведите тренировки с вашими адептами, научите их закрываться – и, вероятно, следующее столкновение с «волной» пройдет благополучнее.

– Я понял! – Глаза Чу Мидяня засверкали. – Мои слова для вас всех – пустой звук, вы решили задавить меня большинством! Не иначе как сговорились за моей спиной! Кому, как не мне и моему клану, более всего пострадавшему от мятежа Цинь Сяньян, знать, что в действительности происходит в заброшенных землях, но нет! Вы не видите ничего дальше своего носа!

– Умерьте пыл, глава Чу, от ваших слов вера не усилится и тигр не появится[224], – уронил Хань Даичжи негромко. – Клан Хань Ин пострадал не меньше вашего, вам напомнить про Алую долину и Город мертвых?

– На память не жалуюсь, глава Хань! – выплюнул Чу Мидянь. – Что ж, раз вы все тут обещаете друг другу поддержку, я вам тоже пообещаю кое-что. Если увижу хоть кого-то из других кланов в своих землях или у себя на границе, вас ждут большие неприятности! И не смейте приглашать моих детей или моих адептов к участию в ваших бессмысленных игрищах в обход меня! Я все сказал! Хэпин, Чжунай, мы уходим!

Ухватив сына и дочь за руки, будто боясь, что они ослушаются, глава Чу с неожиданной для его возраста прытью сошел – почти скатился – с возвышения и устремился к выходу. Адепты У Минъюэ, охранявшие двери, дернулись было задержать его, но по кивку своего главы разошлись в стороны. На лице Чу Хэпина застыл откровенный ужас, Чу Чжунай же была непривычно спокойна. На пороге, вывернувшись из хватки отца, она нашла взглядом У Иньлина – только его – и склонила голову, не то прощаясь, не то выказывая уважение. Не прошло и фэня, как высокие двери закрылись за семьей Чу. У Иньлин еле слышно вздохнул и заметно поник.

Шуньфэн же едва удержался от того, чтобы потереть ладонью лоб. Поведение Чу Мидяня более чем путало; то ли все это хитрый ход и он лишь прикидывается выжившим из ума стариком, то ли и правда обезумел. Отчего-то больше верилось в последнее: слишком уж очевидными были попытки старого главы спутать прочим кланам все карты, слишком очевидными для продуманной игры. Или на это и был расчет?.. Стоит обсудить все с матушкой, когда они останутся наедине.

Повисла тишина, и Шуньфэну показалось, словно весь воздух пропитан вежливым недоумением и общим немым вопросом: «Что это было?» Потом Вэй Юншэн отчетливо фыркнул, как большой кот, и протянул:

– Когда дует ветер перемен, одни строят стены, другие – ветряные мельницы. Только неплохо бы еще помнить, что стены бывают не только у домов, но и у склепов. – Пробежав взглядом по залу, он нашел Янь Хайлань, и Шуньфэн с удивлением отметил, как его мать и молодой глава Вэй кивнули друг другу с видом заговорщиков. Все-таки подозревают, что Чу Мидянь играл? Шуньфэн ничего не понимал, и это ему не нравилось.

– Не печальтесь, глава У, время покажет, кто был прав, – успокаивающе произнес Чжао Шаюй.

– Моя печаль, молодой господин Чжао, лишь об одном: неразумно было полагать, что все распри ушли в прошлое вместе с войнами и Сошествием гор. – У Иньлин слабо улыбнулся и сел прямо. – Позиция оставшихся вполне ясна, давайте подытожим.

После ухода главы Чу решение приняли быстро. Все присутствующие кланы обязались отправить разведчиков в подозрительные земли; ходить постановили большими отрядами, включающими в себя адептов разных кланов и разного уровня, от рядовых до старших и опытных, причем более слабым запретить использование стихийных заклинаний, а всем – проявлять особую осторожность в использовании оружия, талисманов и артефактов. Договорились держать связь и собраться через месяц – отчитаться о проделанной работе. Вэй Юншэн пошутил, что младшие ученики его клана как раз жаловались, мол, заняться нечем, вот он их и отправит поднимать записи о божественных охотах за последние пять лет.

– Также очень важно следить за активностью любой нечисти не только на границах, но и внутри своих земель, – сказал напоследок У Иньлин. – В этот раз «волна» подняла всего двух яогуаев и много мелочи, а у них на пути стояли обученные адепты, и то я ощутил себя богомолом перед телегой[225]. Благодарю, уважаемые гости, что нашли время и силы посетить Башню Ветров. Если пожелаете задержаться, вам будет оказан наилучший прием. А сейчас прошу меня извинить, – он тяжело поднялся, опираясь на руку помощника, – но этому богомолу пора на отдых. Все-таки телега была непростая.

– Благодарим главу У за гостеприимство, мы задержимся, – поклонилась Янь Хайлань.

– Мы тоже, – поддержал ее Вэй Юншэн, и они вновь переглянулись.

Хань Даичжи и Чжао Шаюй предпочли откланяться, и зал постепенно опустел.

Глава 8. Пред ароматом цветов не устоять ни робкому, ни благочестивому

Несмотря на обилие эмоций и впечатлений, Сяньцзань не забыл сразу же после приема разузнать у дяди, где живет семья Чжан Сяомин. Как тот и говорил, искать их стоило не в поместье Лан, а поблизости от резиденции клана Хань Ин, на берегу Тунтяньхэ – там селились те заклинатели, что не состояли в клане, но и бродячими не считались, либо те, кто по каким-то причинам отошел от дел. Отец Чжан Сяомин, скорее всего, относился к последним. Незавидная судьба: и в клане не занят, и в городе не принимают за своего.

Дядюшка и вправду проявил удивительную чуткость, пригласив деву Чжан на прием.

Пару дней Сяньцзань не находил себе места: написать понравившейся ему девушке или нет? Да, он видел явный интерес и с ее стороны, но не к месту проснувшаяся застенчивость словно склеила рыбьим клеем и язык, и пальцы, и даже мысли. Костяная шпилька с искусно вырезанным цветком магнолии лежала перед ним и никак не способствовала поиску нужных слов.

Помогло, как ни странно, письмо Иши. Брат писал, что все благополучно и за усердную службу его повысили до восьмого ранга, спрашивал о Ючжэне и между строк рассказывал о каких-то важных новостях, касающихся расследования. Старательно задвинув подальше всколыхнувшуюся тревогу – наверняка Иши сообщил не все, решив его поберечь, пусть и достиг ровно противоположного эффекта, – Сяньцзань искренне порадовался за брата, быстро составил ответ и наконец сел и за другое письмо, напомнив себе старую пословицу: жемчуг на берегу моря не лежит, если хочешь его добыть – придется нырять.

Само собой, он понимал, что сразу письмо Чжан Сяомин не отдадут – сначала его прочитает по меньшей мере мать, – поэтому писал как можно более вежливо и держался строго в рамках приличий. Выразив надежду, что дева Чжан помнит об их встрече и подаренной шпильке, Сяньцзань неожиданно для себя стал