что Чу Юн подтвердил участие в Совете, Шуньфэн предположил, что увидит одну Чу Чжунай, как обычно; точно не ее тихого брата и уж тем более не деспотичного отца. Однако вот они, все трое, и все настолько похожие между собой, насколько и разные. Одинаковые зеленые с красной искрой глаза потомков Красной Птицы: яркие, блестящие у Чу Чжунай, более светлые, спокойные у Чу Хэпина и по-старчески выцветшие у главы; одинакового покроя ханьфу из узорчатой ткани: темно-красные у главы и его сына, ярко-зеленый у дочери; а вот выражения лиц отличались. Чу Чжунай смотрела с вызовом, чуть скривив губы, ее брат робко озирался, а Чу Мидянь удерживал на лице высокомерную маску, из-под которой нет-нет да и проглядывал страх. Очень интересно… Чего же может бояться всесильный глава, запугавший собственного сына до полусмерти и сделавший невыносимой жизнь дочери?

Шуньфэн никогда не замечал за собой умения читать в чужих душах, но чужая издерганность приковывала взгляд не хуже алых одеяний. Он знал, что не один заметил ее – мать рядом словно подобралась, вмиг став похожей на готовую к броску пантеру.

Бегло осмотрев зал, Чу Мидянь поспешнее необходимого проследовал к своему месту и взгромоздился на сиденье. Сын встал за креслом – явно не столько из почтения, сколько из желания не привлекать к себе внимания, а Чу Чжунай уселась на ступеньках возвышения с независимым видом. Янь Хайлань, вначале обжигавшая новоприбывших раздраженным взглядом и, казалось, готовая на них броситься, словно бы расслабилась и принялась демонстративно разглядывать свои парные серебряные браслеты с ветками кораллов; лицо Хань Даичжи вновь стало ледяным и равнодушным; лишь Чжао Шаюй спокойно встретил косой взгляд Чу Мидяня и слегка кивнул в знак приветствия.

У Иньлин вошел в зал с порывом прохладного ветра и легкой улыбкой, в сопровождении двух адептов, готовых в любой миг подхватить выздоравливающего, но еще не окрепшего главу. Поднялся к своему месту и, развернувшись, вежливо поклонился.

– Уважаемые гости, назначенное время уже наступило, однако прошу вас проявить терпение. Представители клана Вэй Далян задерживаются, начинать же без них будет неразумно.

– Неразумно с их стороны опаздывать, – проскрипел Чу Мидянь и желчно добавил: – Молодое поколение совершенно не уважает правил и приличий. Впрочем, чего еще ждать от выросших в степях ветрогонов?

– Я прекрасно понимаю ваше негодование, глава Чу, – улыбка У Иньлина не дрогнула, – однако должен напомнить, что в Башне Ветров уважают всех гостей и всем готовы пойти навстречу в случае затруднений. Многие из присутствующих здесь принадлежат к молодому поколению, включая этого скромного заклинателя, – он приложил руку к груди, – и я совершенно уверен, что ваши слова продиктованы исключительно беспокойством об отсутствующих.

Чу Мидянь смерил У Иньлина взглядом, где поровну было презрения и подозрения, но промолчал. Его дочь чуть слышно хмыкнула.

Примерно кэ все было спокойно. У Иньлин переходил от гостя к гостю, негромко с ними разговаривая: Чжао Шаюй отвечал односложно, но вежливо; Чу Чжунай и ее отец ограничились парой жестов; Чу Хэпин, к которому У Иньлин обратился с сердечной улыбкой, вздрогнул, дернулся было назад, но все же очень тихо произнес что-то и неуверенно кивнул; даже Хань Даичжи сказал молодому главе несколько слов, учтиво склонив голову.

Адепты У Минъюэ у кресла главы внезапно, как по команде, вскинули головы, будто услышав что-то, затем пробежали к дверям в зал и распахнули их.

– Приветствую друзей на тропе совершенствования! – раздался веселый голос, и порог переступил высокий молодой заклинатель в сопровождении пяти или шести адептов. – Прошу прощения за задержку, но погода решила, что легкая буря куда интереснее ясного неба, – пришлось лететь кружным путем.

– Истинно совершенствующемуся никакая погода не помеха, – фыркнул Чу Мидянь, прежде чем У Иньлин успел вставить хоть слово. – Вам стоит усерднее тренироваться.

– О, глава Чу, и вы здесь! – голос вновь пришедшего был все таким же мелодичным и певучим, но Шуньфэну вдруг померещился охотничий сокол, замерший перед броском на беспечно жующего траву зайца. – Не ожидал, что мое опоздание так вас расстроит. Знай я об этом раньше, обязательно принял бы меры – ведь так приятно увидеть искреннее отношение и услышать полезный совет.

В клане Вэй Далян два главы, братья-близнецы; кто же именно прибыл в Башню Ветров и смеет столь открыто дерзить Чу Мидяню? Шуньфэн повернулся к матери, но та его опередила, прошептав:

– Это Вэй Юншэн, старший из двух братьев. Младший, как я слышала, под домашним арестом за скандал, учиненный в присутствии императора; не могу его осуждать, зная причину. Братья очень похожи и внешностью, и характером, но различить их легко: старший не носит украшений.

Шуньфэн весело хмыкнул. Под домашним арестом? Впрочем, если предположить, что младший глава хотя бы вполовину такой же, как его брат, этот факт ни капли не удивляет. Да, братья куда интереснее, чем он ожидал… А украшения Вэй Юншэну и не нужны были: настолько он ярким выглядел в своем непривычно коротком – как носят всадники – ханьфу цвета охры, мягких кожаных сапогах с тиснением, красных штанах, то и дело проглядывающих в разрезах по бокам одеяния. Непослушные черные волосы частично удерживал золотой гуань, но они все равно выбивались и клубились за плечами грозовой тучей, в которой отсветами молний поблескивали золотые же цепочки.

– Глава Вэй, добро пожаловать в Башню Ветров! – У Иньлин порывисто поднялся, но тут же чуть слышно охнул и на миг прижал ладонь к боку.

– Глава У, не нужно лишних церемоний! – Вэй Юншэн предупреждающе вскинул ладонь. – Вы и так изрядно постарались. Поблагодарим же предков, придумавших сидеть на собраниях, чтобы вы могли позаботиться о своем здоровье.

У Иньлин благодарно улыбнулся, с осторожностью усаживаясь обратно. Вэй Юншэн направился к своему месту, слева от Шуньфэна, когда Чу Мидянь в наступившей тишине бросил ему вслед:

– Воспитание определенно оставляет желать лучшего. Что за вид, что за манеры…

Шуньфэн вдруг понял, кого ему так напоминает глава Чу: старого озлобленного пса, что уже не может укусить, но и брехать прекратить не в силах. Не лучшее сравнение – уж точно не для наследника великого клана, – но опасаться Чу Мидяня не получалось; он вызывал в лучшем случае жалость… «Впрочем, – напомнил себе Шуньфэн, – матушка учила не терять бдительности с любым противником. Даже умирающий зверь способен на последний бросок; не стоит недооценивать того, кто кажется слабым. К тому же этот человек продолжает удерживать Чу Юн железной рукой, если верить слухам».

Глава Вэй замечания, казалось, не услышал: уселся с достоинством, расправив ханьфу, положил возле себя меч и лишь потом ожег старого заклинателя пристальным взглядом темных, почти черных глаз:

– О, глава Чу так потрясен моим присутствием, я польщен. Надеюсь, время, равное потраченному мной на сборы, вы провели с куда большей пользой. К примеру, вздыхали с сожалением, глядя на море[211]; в землях Минъюэ такие потрясающие виды… Не так ли, глава У? – И снова взгляд, на этот раз шальной и брошенный У Иньлину. Тот поймал его, как волан в цзянцзы[212], и отбил с очаровательной улыбкой, которая лишь неискушенному зрителю могла показаться наивной:

– Определенно, глава Вэй. Я надеюсь, те из гостей, кто не очень торопится, задержатся в Башне Ветров для прогулки по окрестностям: в это время года закаты так прекрасны, будто отворились Небесные сады.

Здесь бы главе Чу и успокоиться, но он с упорством слепца на слепой лошади продолжил:

– К чему задерживаться, если кое-кто из присутствующих занял не свое место? О каком обсуждении и принятии решений может идти речь, если в одном из кланов происходит смена власти, а остальные даже не знают об этом? – И он указал на Чжао Шаюя. Тот вскинул голову, удерживая на лице вежливое недоумение:

– Вы ко мне обращаетесь, глава Чу? Вас что-то смутило?

Чу Мидянь желчно усмехнулся:

– Я еще не настолько стар, чтобы не замечать деталей. О кончине главы Чжао не сообщали, значит, он еще на своем посту, но при этом почему-то послал тебя, хотя все прочие кланы представляют их законные главы. У вас случилась тайная смена власти? Очевидно, нет, иначе регалии главы были бы при тебе. Или вы на своем краю неба вдали от моря[213] посчитали, что подобные действия пройдут без последствий и никто ничего не заметит?

– Фуцинь, если бы ты с таким