— Отчасти. Это не совсем, впрочем, верно. Видишь ли, мои экспедиции должны расширить познания человечества о Тихом океане. К сожалению, сам по себе Тихий океан много выгоды нам не принесёт. То, что под силу превратить в колонии, не столь многообещающе, как может показаться. Ну, а то, что обещает практически бесконечные богатства, превратить в колонии будет весьма проблематично, если вообще возможно, — Тихий океан, на самом деле, золотая жила. Тем не менее, как Артём и сказал, освоить его — задача далеко не такая простая, как может показаться. Китай, Корея, Индонезия, Япония, Индокитай, Австралия, Новая Зеландия и прочие бесчисленные острова Океании — всё это источники просто неисчислимых ресурсов. Тем не менее, европейскому сапогу будет не так уж и просто подчинить их себе в данный момент. Да и, в общем-то, не то чтобы в этом была реальная необходимость прямо сейчас. Все эти колонии хоть и бесценны, каждая по своему, раскрыться в полной мере они смогут лишь позднее, когда индустриальный и научный прогресс уйдут далеко вперёд.

— О чём конкретно ты говоришь, «Артём»? — право, не стоило напоминать Артёму об этом имени. Очевидно, мы единственные, кому позволено обращаться к нему подобным образом.

— Прошу, называй меня Фернандо, либо Фердинанд. Я давно отвык от своего прошлого имени, — что и требовалось доказать.

— Хорошо, Фернандо. И да, ты всё ещё не ответил на мой вопрос, — пожалуй, Марианна действительно большая умница.

— Видишь ли, большинству европейских наций это пока ещё не известно, но Тихий океан — источник просто бесконечных богатств. Например, там есть целый новый континент — последний из неоткрытых континентов, если не считать Антарктиды, самого южного континента из всех, вечно покрытого снегом. В моём мире континент назывался Австралией. Место, полное самых удивительных видов растений, животных, насекомых и прочей живности. Континент, в 15 раз более крупный, чем вся Испания! Собственно, потому и настоящий континент. Буквально по соседству — Новая Зеландия, не менее богатый край, размером примерно с половину Испании. Вокруг же них тысячи островов. Многие из них — настоящее золото. Есть один остров, у нас он назывался Науру — остров практически полностью состоял из… фосфатов. Ну, а фосфаты — это удобрения. Искусственные удобрения придумают ещё не скоро, а потому столь крупный источник удобрений — это просто прекрасный источник богатства. Рядом расположены острова Новой Каледонии — четверть мировых запасов никеля. В общем, Тихий океан — место, достойное того, чтобы стать частью Испанской империи, –

— Неужели они могут быть столь прекрасны, и, при этом, совершенно нетронуты в течение целых столетий? — с понятным любопытством спросила Марианна.

— Разумеется, нет! Большинство из этих территорий стоит захватить просто затем, чтобы они не достались никому ещё — уж тем более не Британии. В будущем они станут критически важны. И, поверь, наследники наших владений, если им удастся сохранить их, смогут извлечь из них невероятную пользу. Для нас же они, к сожалению, просто обуза. Собственно, потому Испания в моей версии реальности их никогда и не присоединяла к своей империи — это просто не было экономически целесообразно. Хотя возможность такая у неё, разумеется, была, — к сожалению, это так. Предпринимаемые Артёмом шаги конкретно ему ничего, кроме значительных расходов и проблем, вероятнее всего, не принесут.

— Понятно. Неужели всё так плохо? — вновь спросила, с понятным любопытством, Марианна.

— На самом деле, Тихий океан — это, действительно клад, полный богатств. Просто не для нас. Точно не в эту эпоху, — да, к сожалению.

— Спасибо, что рассказал мне обо всём. Я ценю твою честность, Фердинанд, хоть и не разделяю твои идеалы полностью. Ты удовлетворил, хоть и лишь на время, моё любопытство. Пожалуй, мне стоит выполнить свою часть сделки и удовлетворить твоё любопытство. Если тебя, конечно, всё ещё интересует моё мнение по поводу того, кому и при каких обстоятельствах стоит унаследовать твою империю, — прекрасно, когда человек отвечает взаимностью на взаимность, разве не так?

— Нашу империю, Марианна. Я считаю тебя достойной моего доверия. Будь это не так, я бы не стал делиться с тобою своей тайной, дорогая. Ты для меня особенна, и я не хочу, чтобы всю свою жизнь ты чувствовала себя, будто ты не более чем мой придаток. Я не хочу, чтобы тебя запомнили, как очередную декорацию. Ты достойна большего, Марианна. Ты способна на большее, Марианна. Не будь меня, ты бы всё ещё была полноценной личностью. Особенной, уникальной личностью, достойной того, чтобы тобой восхищались. Достойной того, чтобы о тебе писали в учебниках истории. Именно потому я поддержу тебя в твоём походе против несправедливого отношения к женщинам, — иронично, конечно, но всё равно очень мило со стороны Артёма.

— Даже если эта поддержка подразумевает, что у тебя никогда не будет детей со мной? — сразу с тяжёлой артиллерии начинаешь, да?

— Да. Даже в этом случае я поддержку тебя, дорогая. Правда, не могу гарантировать, что их не появится с другими женщинами, ха-ха, — собственно, да. Причина, по которой депутаты беспокоились не о фертильности короля, но о фертильности королевы. У короля уже были дети. Даже более того — их было слишком много, по мнению депутатов. Король на деле доказал, что «мужской силой» он не обделён. Что касается королевы — о ней того же сказать было нельзя. При дворе все знали, как часто король и королева выказывали друг другу свою любовь. Детей, тем не менее, у них не было.

— Опять Хуана? — иронично, но Хуана никогда особенно не искала любви короля, равно как и не особенно стремилась к тому, чтобы стать объектом его интереса.

Девушка 29-ти лет, дочь бедного дворянина, ставшая вдовой уже на 23-ем году своей жизни, мнила себя крайне уродливой — из-за значительного числа веснушек, и вообще недостойной любви.

Сама она, разумеется, была весьма недурна собой, но, увы, наткнулась на жестокого старика. Старик был совершенно отбитый на голову — за свою жизнь он уже успел свести в могилу целых шесть женщин.

Хуана должна была стать седьмой, но, к счастью, сердечный приступ свёл мр*зь, уж извините за непечатную лексику, раньше, чем он сумел свести её в могилу.

Тем не менее, за два года совместной жизни он успел оставить на ней множество шрамов — как физических, так и ментальных. Унаследовав состояние своего мужа, а оно было просто огромным, она присоединилась ко двору в Мадриде, не желая оставаться в имении, где ей нанесли столь