как ни взгляни на них, сразу становится понятно, что за ними не стоит чего-либо ещё. Святой Августин стоял на плечах гигантов — на плечах Горгия и Платона. На чьих же плечах стоишь ты? Я этого понять не могу, хотя я воспета, как одна из умнейших женщин мира многочисленными людьми, авторитет которых отрицать невозможно. Твои взгляды оторваны от эпохи. Как на тебя не взгляни, ТЫ не вписываешься в эпоху. Охота? Бесчисленные представители высшего цвета её просто обожают. Обожают так, как псы обожают мослы. Что же ты? Ты животных любишь, ты животных почитаешь за существ, достойных уважительного обращения. Некоторых из них ты почитаешь даже за существ, может и не равных человеку в способности к мышлению, но, как минимум, способных к нему тоже. Ты считаешь, что все люди, вне зависимости от того, к какой расе или племени они принадлежат, в сущности своей равны, и заслуживают одинакового отношения — одинаково достойного обращения. Стоит ли мне озвучивать то, что подавляющее большинство людей, даже самых просвещённых, и близко не подобрались к твоему уровню? Как бы противно мне ни было это признавать, ты совершенно уникален. Нет другого такого же человека, как ты. И это странно, ведь таких людей не бывает. Каждый из рода людей уникален, но разум, личность каждого из нас определена той средой, в которой мы произросли. И та среда, в которой вырос ты, никак не сочетается с тем, кем ты стал. Те обстоятельства, в которых ты рос, никак не сочетаются с тем, кем ты стал. И это странно, ведь такого не бывает. Такого быть не может. И ты, очевидно, тоже быть таким, каким ты предстаёшь передо мной каждый божий день, не можешь. Тем не менее, ни разу ты меня не удостоил объяснения. Притом, что сам, при этом, ни разу не упускал возможность препарировать меня вживую, деконструировать до мельчайшего элемента. И до тех пор, пока ты не удостоишь меня объяснения, не смей даже и заикаться о полном доверии к тебе в вопросах чувств, — должны признать, это было весьма жёстко. Впрочем, Артём это полностью заслужил. Как-никак, он всю свою жизнь лжёт людям о себе.

— Потому что я не принадлежу этому времени, — внезапно, Артём открыл свой самый важный, самый страшный секрет.

— В каком смысле? — и, как того и следовало ожидать, Марианна подобным откровением была совершенно шокирована.

— В буквальном смысле, Марианна. Моё настоящее имя — Артём. Я умер в другом времени. Я умер в эпохе, отстоящей от нашего текущего времени на две сотни лет, — встав с кровати и облокотившись на стену около двери, Артём раскрыл свою истину вновь. На этот раз, более подробно.

— Судя по всему, это не шутка. К сожалению, у тебя есть отвратительная привычка расплываться в улыбке каждый раз, как ты шутишь, и, к счастью, я не имею неудовольствия вновь видеть её. С другой стороны, это, на самом деле, очень многое объясняет в твоём поведении, — оценив лицо Артёма, а также его весьма «интересную», «недоверчивую» позу возле двери, Марианна сделал вполне понятный вывод. Наконец, к счастью или нет, её опасения по поводу правды об Артёме, её муже, были подтверждены. Не так, как она того ожидала, конечно, но всё же.

— Я не стану запрещать тебе распространяться об этом — в этом нет нужды для меня. Тем не менее, я надеюсь, что ты не будешь лишний раз распространяться об этом. Если ты считаешь нужным задать какой-либо вопрос, ты можешь это сделать без опасения, что я не стану на него отвечать, потому что я хочу загладить свою вину перед тобой за моё вероломное предательство, — расслабившись, Артём отошёл от двери и вновь сел на кровать. Сделав это, он впервые за всю свою вторую жизнь вздохнул с облегчением. Секрет, пожиравший его изнутри, наконец, был им раскрыт. Теперь оставалось лишь надеяться, что открытый им ящик не окажется ящиком Пандоры.

— И правда, нужды никакой. Даже если расскажу об этом кому-либо, мне просто не поверят, а тебе будет достаточно просто проигнорировать мои слова, чтобы лишить их какого-либо кредита доверия. Напротив, отреагируй ты жёстко, произошло бы всё ровно наоборот, — очевидно, в этот момент Марианна думала не об этом, а о том, что её высказывания примут за проявление женской истерии. Она думала о том, что её высказывания низведут до очередной «женской глупости», столь «присущей» существам её пола.

— В моей эпохе это называется эффект Барбары Стрейзанд. Это когда что-то получает невиданную по широте огласку потому, что это «что-то» встречает активные препятствия на пути своего распространения, — добавил Артём. Не счесть, сколько до этого раз себя сдерживал Артём, чтобы не сказать чего-нибудь лишнего. Наконец, хотя бы в компании Марианны, он ощутил себя в достаточной безопасности, чтобы выдать информацию из своего времени.

— И каково оно, твоё время? — с понятным любопытством спросила Марианна.

— По сравнению с ним твоя эпоха — каменный век. К XXI веку большинство монархий закончило крайне плачевно. Греческая монархия династии Глюксбургов— свергнута. Румынская монархия династии Гогенцоллернов-Зигмарингенов — свергнута. Итальянская монархия династии Савой-Кариньянов — свергнута. Германская монархия династии Гогенцоллернов — свергнута. Российская монархия династии Гольштейн-Готторпов — свергнута. Португальская монархия Саксен-Кобург-Готской династии — свергнута. Турецкая монархия династии Османов — свергнута. Китайская монархия династии Айсинь — свергнута. Болгарская монархия Саксен-Кобург-Готской династии — свергнута. Южнославянская монархия династии Карагеоргиевичей — свергнута. Австрийская монархия династии Габсбургов — свергнута. Французская монархия династии Бонапартов — свергнута. Все остальные монархии Европы существуют не на правах правителей, но на правах красивой декорации, и даже так, униженные, они находятся на последнем издыхании. Предположительно, уже к середине XXI века они прекратят своё существование, — с взглядом лёгкого ободрения, Артём поведал Мариане самое, пожалуй, шокирующее откровение из будущего.

— Толпа черни победила?! — реакция была, разумеется, более чем ожидаемой.

— Да. Власть монархов и социально-экономический прогресс не очень хорошо совмещаются. Потворствуя экономическому развитию в Испании, мы роем могилу для нашей монархии. Как бы печально это ни было, это действительно так, — с небольшой усмешкой произнёс Артём.

— Зачем же ты тогда занимаешься этим? — на самом деле, несмотря на кажущуюся глупость вопроса, он имеет место. Артём мог наслаждаться до конца жизни блеском и величием своего двора, упиваться своей абсолютной властью, оставив потомкам все проблемы государства.

— Затем, что не потворствуя ему, мы роем могилу ещё глубже. Поверь, ты бы не захотела столкнуться с судьбой российских монархов — закончили свою жизнь они далеко не в постели. Царь, царевна, все четыре княжны