В телефоне послышалось всхлипывание. Леля, не имея сил сдержаться, тоже заплакала. Не желая, чтобы кто-нибудь это видел, она быстро добежала до туалета. Закончив говорить с мамой, Леля умылась и спустилась в столовую. Илья сидел за самым дальним столом вместе с Димой, Сонечкой и Машей.

– Держи, твои чай и булочка, – сказал он, внимательно оглядев Лелю и, вероятно, заметив ее заплаканные глаза.

– Спасибо.

Дима копался в телефоне, сосредоточенно жуя свою любимую школьную пиццу, Маша готовилась к олимпиаде, Сонечка безмятежно пила сок. За столом стояла тишина.

– Слушайте, а кто-то видел сегодня Сергея Никитича? – спросил Дима. – Я тут внезапно в электронном дневнике увидел двойку…

– Вон он, только что мимо прошел, – кивнул Илья в сторону выхода из столовой.

Дима подскочил как ужаленный и, завопив: «Сергей Никитич, подождите, пожалуйста, у меня к вам серьезный разговор», – нырнул в толпу школьников.

– Ты не против, если я сегодня побуду одна после школы? – тихо сказала Леля Илье, делая глоток сладкого чая из граненого старого советского стакана.

Илья кивнул.

Сонечка и Маша попрощались и ушли.

– Мы его прах завтра будем развеивать, – сказала Леля, – мама обещала приехать.

Илья обнял Лелю за плечи, а она положила голову ему на плечо.

Суматоха и сутолока царили в столовой: буфетчица громко кричала на какого-то старшеклассника, который не доплатил ей рубль, в коридоре шумели дети, со всех сторон доносились отрывки разговоров других учеников, но Леля ничего не слышала, погруженная в себя. До ее сознания долетало только то, что Илья крепко держит ее за руку.

На следующее утро Леля опоздала в школу из-за того, что заснула только к утру, проплакав всю ночь. Спеша на урок к директору, в коридоре она столкнулась со взволнованной Анной Романовной.

– Леля, – позвала она, – я хочу с тобой поговорить, это важно.

– Сейчас? Извините, я опаздываю очень.

– Зайди ко мне после уроков. Я буду ждать. Это очень важно.

Леля кивнула и тут же забыла.

Вечером она ужинала с родителями и тетей Таней. Они приехали после того, как развеяли прах Фили на полянке в лесу, куда часто приходили в Лелином детстве. За столом все хранили молчание, утомленные тоской и скорбью.

– Хороший был пес, – вздохнула тетя Таня со слезами в голосе, и Лелю впервые не раздражали ее слова.

Взрослые выпили по рюмке. Мама тут же поморщилась.

– Закуси, Свет, – сказал папа и пододвинул к ней блюдце с огурцами.

Мама благодарно улыбнулась. Сегодня они с Андреем Петровичем впервые обняли друг друга после развода.

Вдруг у Андрея Петровича зазвонил телефон. Он посмотрел на экран и на несколько секунд застыл, раздумывая ответить или нет. Леля подумала, что это, наверное, Анна Романовна и отцу неудобно разговаривать с ней при маме. Видимо, мама подумала то же самое, потому что вздрогнула и погрустнела еще больше.

– Твой директор звонит, – сказал Андрей Петрович и ответил на звонок. – Да, Сергей Никитич, слушаю вас. Да. А какая причина? Хорошо. До завтра.

Андрей Петрович выключил телефон и отбросил его на диван.

– Меня зачем-то завтра в школу вызывают.

– Зачем? – удивилась Леля.

– Не знаю, он не уточнил. Только сказал, что это важно и серьезно.

– Может, Лель, тебя похвалить хотят? – улыбнулась мама. – Ты же у нас вон какая умница, главную роль играешь.

Леля пожала плечами. Ей понравилось мамино предположение. Она действительно гордилась собой последнее время.

– Если хочешь, поедем вместе, – предложил Андрей Петрович бывшей жене. – Ты когда назад в Москву?

– Днем. В школу, думаю, успею.

Родители улыбнулись друг другу.

18

Когда Леля с родителями вошла в кабинет директора, там уже сидели Ксения Михайловна, цветочные духи которой плотным слоем окутали весь кабинет, и Анна Романовна. Последняя с интересом оглядела Лелину маму, а потом перевела удивленный взгляд на Андрея Петровича.

Именно в этот момент Лелю начали одолевать дурные предчувствия. Ей почему-то казалось, что ее родители и Анна Романовна в одном кабинете – смесь ядерная, но почему ей так казалось, она не могла себе объяснить.

– Садитесь все, пожалуйста, – сказал Сергей Никитич.

– Что случилось? – спросила Леля, чувствуя, как колотится сердце.

– У Анны Романовны пропали полугодовые контрольные, которые вы недавно писали, – ответил директор. – Их кто-то просто взял и украл из учительского стола.

Леле все стало понятно.

– И вы, конечно, думаете, что это я, – сказала она.

– Если позволите, я объясню, – подала голос Анна Романовна. – Вчера я обнаружила пропажу и вспомнила, что просила тебя, Леля, закрыть дверь кабинета. Я вернулась минут через десять, а контрольных уже не было, но тогда я подумала, возможно, они в учительской. Но потом вспомнила, что не выносила их из кабинета. Я вчера хотела обсудить с тобой это, Леля, но ты не пришла, а мне оценки нужно выставлять…

– Но это не я! Я не понимаю, почему вы так решили!

Леля вспомнила, как ее точно так же обвиняли в поджоге полгода назад и ее словам никто не верил.

– Я только говорю, как было дело. Я вышла, в кабинете остались ты и Илья, потом смотрю, он уже спускается в столовую. Я спросила, закрыли ли вы кабинет, он ответил, что ты еще там… А потом через пару минут, когда вернулась, вижу незакрытый шкафчик и работ нет, – не поднимая глаз от пола, сказала Анна Романовна. Ей было очень неудобно перед Андреем Петровичем за эти обвинения, но она не могла игнорировать факты.

– Я не крала.

– Расскажи, как было дело, – попросил директор, постукивая ручкой по столу.

– Я задержалась, искала телефон. Потом попросила Илью пойти в столовую и занять место. Спустя время вышла из кабинета. Все!

– Видишь ли, Леля, – подала голос Ксения Михайловна, – у нас никогда не случалось ничего подобного. А потом появилась ты. И мы все знаем, что у тебя уже были трудности…

– Камеры в кабинете есть? – вдруг строго спросил Андрей Петрович, перебив классную руководительницу.

Та сразу же сжалась.

– Они работают только во время экзаменов, – ответил директор.

– Тогда, как я понимаю, – сказала Лелина мама, – против нашей дочери только ваши слова, Анна Романовна. То, что она осталась одна в кабинете, еще ничего не доказывает. Кто угодно из старшеклассников мог украсть контрольные в те минуты, когда класс пустовал.

Леле стало легче от мысли, что мама поддержала ее.

– Дело в том, – сказал директор, хмурясь, – что мне поступало еще одно обвинение. И в совокупности все это сейчас выглядит правдоподобно.

Леля удивленно посмотрела на Сергея Никитича.

– Одна из учениц жаловалась, – продолжил он, –