15

В школе Леля первым делом нашла Илью и рассказала об их беде. Он слушал внимательно. Она уже не плакала, но говорила сбивчиво, голос ее был слабым, она запиналась. И пусть утешить Илья ее не мог, ей было легче от того, что он искренне сочувствует ей и тоже сожалеет о боли Фили. В школе в этот день все поняли, что Леля и Илья вместе. Они никак не проявляли своих чувств, но любой, кто видел их разговор (а видели многие, потому что они говорили в коридоре у всех на виду), догадался бы по тихим интонациям, по естественным прикосновениям, что этих людей связывает нечто большое и глубокое.

На обеденной перемене в столовой было не протолкнуться, и Илья усадил Лелю к себе на колени. Рядом за столом пристроились Маша, Сонечка, Дима Косицын, Федя и Сережа Воробьев.

– А сегодня репетиция будет, кто-то знает? – спросил пухленький Дима, открывая рот, чтобы откусить кусок огромной школьной пиццы.

– А как же! – отозвалась Маша, покусывая ручку. Она решила, что даже без репетитора сделает все возможное, чтобы победить во Всероссийской олимпиаде, и теперь тратила почти все свое время на подготовку.

– А кто-нибудь знает, англичанка в контрольный тест включит все эти перфекты и континиусы? – спросил Сережа Воробьев.

– А когда он? – спросил Федя испуганно.

– В последнюю неделю перед каникулами.

– Бли-и-ин, – расстроился Федя, – я ничего не учил. Меня мать убьет.

– Да ладно, ну напишешь на тройку, – отозвался Сережа Воробьев равнодушно, – велика беда.

– Велика! Я даже на тройку не напишу. Опять двояк будет. И мать подзатыльник отвесит. А отец еще и скажет, что на Новый год я ничего не получу.

Совсем расстроившись, Федя даже есть перестал. Леля думала, что он преувеличивает свою беду, но Илья позже сказал, что у Феди правда родители старой закалки. Такие, которые искренне считают, что чем усерднее лупишь ребенка, тем старательнее и умнее он становится.

После недолгой репетиции Илья проводил Лелю до дома.

– Зайдешь? – спросила Леля у ворот. – Тетя Таня умотала в Москву на пару дней покупать подарки, а я не хочу быть с Филей один на один. В доме такая давящая атмосфера из-за этого приговора.

Илья кивнул и спросил:

– Как он сегодня? Поел?

– Тетя Таня ему взбила еду в блендере, но он совсем чуть-чуть полакал. Как котеночек. Надо сейчас тоже посмотреть, вдруг еще поел…

На кухне, пока Леля кипятила чай, обрадованная тем, что Филя опустошил миску, Илья сидел около пса и ласково гладил его. Леля обернулась, немного посмотрела на них, а потом сказала:

– Ты мне понравился в тот день, когда вышел помочь маме.

Илья поднял голову, улыбнулся и подошел к Леле.

– Ты мне тоже именно тогда впервые понравилась. Я был тебе очень благодарен за помощь маме.

– Впервые?

– Потом по нарастающей ты мне нравилась, нравилась, нравилась…

И он поцеловал ее. Сейчас, когда не было ни курток, ни холода, ни одноклассников поблизости, он крепко прижимал хрупкую Лелину фигурку к своему телу, а Леля ни о чем не думала, только чувствовала, какой он сильный и надежный, а его губы теплые.

Кто-то кашлянул. Леля посмотрела Илье за спину и увидела стоящего в кухонном проходе Андрея Петровича.

– Папа!

Илья отступил и повернулся к ее отцу.

– Добрый вечер, – сказал он и протянул руку, – Илья Аверин.

– Я что-то припоминаю. Это с вами мы по телефону тогда говорили? – Чуть помедлив, Андрей Петрович подал ему руку, и Леля выдохнула. Она боялась, что начнется скандал.

Пауза затянулась.

– Ну я пойду, – сказал Илья.

– Это лишнее. Вы чай собирались, кажется, пить. Пейте. Я не буду мешать.

И он, подозвав Филю, вышел вместе с ним из кухни. Леля на автомате разлила чай и выпила его. Разговор не шел. Илья, почувствовав, что Леля смущена и хочет побыть одна, быстро собрался и ушел.

Когда Леля закрыла за Ильей дверь и вернулась на кухню, папа уже сидел там и пил чай.

– Хороший парень? – спросил он.

Леля кивнула и нерешительно застыла в дверном проеме, но отец, кажется, ничего больше не хотел сказать, и она с удовольствием сбежала в свою комнату.

А Андрей Петрович, увидев дочь целующейся, растерялся так, как, думал, уже в его возрасте невозможно растеряться человеку. Он просидел на кухне допоздна, позвонил тете Тане, расспросил ее о Лелином мальчике, послушал тетины восхищения и несколько успокоенный ушел спать.

16

Леля сидела в первом ряду и смотрела на сцену, где стояли Сонечка и другие девочки и внимательно слушали директора, который импульсивно и увлеченно объяснял им что-то про их персонажей.

Илья стоял у пианино и болтал с худым Митей. Леля посматривала на них и иногда встречалась взглядом с Ильей. Он обычно улыбался ей, чуть-чуть приподнимая уголки губ, а потом снова возвращался к разговору.

Как странно устроено все в мире, думала Леля, она и с Федей иногда взглядами встречалась, и с директором, и младшеклассниками на переменах, но, только глядя в глаза Ильи, она чувствовала, что он правда видит ее. Даже больше, она чувствовала, что для него смотреть на нее так же важно, как и для нее смотреть на него.

До выступления и каникул осталась неделя. Репетиции длились дольше и дольше, ребята старались выложиться на полную. А в минуту наибольшей усталости и напряжения все прерывалось таким диким хохотом, что Сергею Никитичу приходилось громко хлопать в ладоши, чтобы привлечь внимание.

После репетиций Илья провожал Лелю до дома. Они брели по заснеженным улицам, разглядывая украшенные к Новому году витрины и то и дело сталкиваясь плечами. Почему-то именно в такие моменты Леле приходили на ум самые странные вопросы, вроде: достаточно ли много в мире имен, чтобы назвать каждую снежинку? Она не стеснялась тут же их озвучивать, а Илья задумывался и придумывал смешной или серьезный ответ – зависело от его настроения.

Однажды после такой прогулки, попрощавшись с Ильей, Леля вошла в дом и увидела, что Филя так и не съел свою еду. Он не ел ничего уже третий день, хотя они пытались уговорить его, разбавляли пюре водой, чтобы оно было еще пожиже. Леля присела рядом с собакой и услышала, как он хрипит. Трясущимися руками Леля достала телефон и позвонила отцу. Он велел ей ехать к ветеринару и ждать его там.

Леля вызвала такси и попыталась поднять Филю. Он не хотел, но послушался и, едва держась, встал.