блуждает по волчьим теням, а после скользит по мне.

— Я могу послать за одним человеком, — растерянно бормочет она. — И стакан принесу.

— И хлеба, — кричит вдогонку Сапсан.

Приложив руки к щекам и упираясь локтями в стол, стараюсь не шуметь, по-глупому надеясь, что хаасы забудут или хотя бы не заострят внимание на моих судорожных трепыханиях. Есть и более насущные проблемы вроде неверной карты, по которой мы ни за что не пройдем горы. Рутил старается подыграть, с энтузиазмом хлюпая супом, Сапсан тоже черпает бульон ложкой, и только Туман продолжает наблюдать за мной. Я смотрю в ответ с вызовом, пусть спросит, если хочет. Он ведет бровью, но я не могу позволить себе прятаться за смущением.

— Хватит, ребят, — между ложками успевает сказать Рутил. — Давайте поедим спокойно.

Только после этого Туман, странно хмыкнув, берется за суп, я наливаю себе полтарелки и тоже ем. Возвращается женщина с деревянной чашкой, потом приносит зажаренное мясо и булку свежего хлеба. Хаасы делят тушку меж собой, мне достаточно супа, но уходить я не тороплюсь. Жду того человека, который сможет провести нас через горы. Туман требует подать выпивки, окончательно расслабившись и потеряв бдительность.

Я могла бы уйти от них этой ночью, исчезнуть и освободиться, если бы не обещание. Я бы спаслась, если бы Сова не вынудила дать слово за тем столом. Проклятье…

Одергиваю себя, качнув головой. Не имеет значения, что могло случиться, а что нет. Как не имеет значения — придет ли Ардар за мной в Прасон или найдет в другом городе. Домыслы лишь мешают. Сегодня я здесь, через два дня уйду в горы, а после пойду навстречу ниадам. Вот что должно меня беспокоить, а не взгляды Тумана.

— Здесь пусто, — бормочу я, оглядывая помещение, где, кроме нас, никого. Даже хозяйка дома куда-то запропастилась.

— А ты уже не прячешься? — насмешливо спрашивает Туман, но мне не весело. Я переставляю стул ближе к Сапсану, так, чтобы видеть дверь. Хотя чем это поможет, если появится Ардар? Что я могу, в самом деле? Запустить в него деревянной чашкой?

— Прячусь, — соглашаюсь я, не позволяя давить на больное, уязвимое, использовать это против меня. — Ты теперь защищаешь меня? Думаешь, так я забуду, что висела как кусок мяса на крюке у палача?

Сапсан, поперхнувшись, кашляет воняющим брагой пойлом.

О, юный любознательный мальчик, тебе не рассказали, через какие пытки меня провели?

Рутил смотрит с укором, но мне безразлично. Я среди них чужая, они никто для меня. Даже Сапсан. Даже Верба, оставленная далеко позади. Им ведь тоже безразлично.

— Ты была у палача? — спрашивает Сапсан.

— А тебя не было на суде? — удивляюсь я в ответ. Полагала, там собралось все племя, посмотреть на живого демона и послушать знатную историю.

Сапсан пьет залпом. Туман не отводит взгляда и больше не усмехается.

Ты не ранишь меня, Волк. Я не позволю пробраться внутрь, чтобы ты мог кольнуть больнее.

Надежды Рутила на спокойный ужин тают на глазах, но за собой вины я не чувствую. В конце концов, очень редко причиной перепалки становятся мои слова. Как и завершением. Последнее слово чаще всего остается за Туманом, но не в этот раз.

Выждав еще немного, я ухожу умыться. В комнате отгороженной толстыми стенами и хорошей дверью, — несколько отдельных помещений для иллюзии уединения. Запах, стоящий в воздухе, режет глаза, и я стараюсь не задерживаться. Плескаю на лицо немного холодной воды, чтобы смыть остатки испуга, злости и взбодриться. Сытный ужин и тепло расслабляют. Я протираю рукавом зеркало и смотрю на себя. В глазах усталость и ненависть, ничего иного у меня внутри нет. Легкие следы от давно заживших ссадин палача по всему лицу постепенно мельчают и исчезают, но память останется со мной. Пусть так. Сапсан в этом не виноват, как и Рутил, срываться на них нечестно. И ненависти к ним у меня нет. Я храню ее для другого человека.

Возвращаясь к столу, обнаруживаю, что мой стул занят. Я не вздрагиваю от присутствия незнакомого человека, я спокойна и сдержана, мгновение слабости пережито и забыто. Без лишних слов подтягиваю стул от соседнего стола и сажусь рядом с Рутилом. Я должна знать, какой дорогой двигаться дальше, даже если решать не мне.

Мужчина с пренебрежением оглядывает меня с ног до головы. Наверняка он считает себя важным, умудренным, заметно, что не привык к такому, скорее, он ждет, когда я стушуюсь и спрячусь за кем-нибудь из хаасов. Есть ли здесь у женщин право быть наравне с мужчиной или нет, я не сдвинусь с места.

— Говори. — Туману не нравится, когда на меня смотрят так пристально.

— В горы сейчас опасно идти. — Мужчина на мгновение отвлекается и снова возвращает свой взгляд ко мне. — Сегодня будет дождь. Землю размоет. Температура упадет, появится наледь. Вы там убьетесь.

— Нет перевалов?

— Я про них и говорю. Или ты надеешься забраться на пик с ней? — Мужчина кивает головой, продолжая смотреть на меня.

— Ага, — легкомысленно соглашается Туман, все еще надеясь перетянуть внимание, но мне уже понятно — мужчина не станет его слушать. Бегло взглянув на Рутила, как бы между прочим обвожу взглядом остальных:

— Именно мне очень нужно перебраться за горы.

— В компании трех мужчин с волчьей тенью? Там же ничего нет, зачем тебе туда? Прямо за горами начинаются Леса Смертников, а ты не смертница.

— Я и не хочу там умирать, мы собираемся отловить одного из ни… — я обрываю себя на полуслове, «ниады» выдадут меня, но вспомнить, как называют их здесь, на Юге, не выходит.

— Архизверей, — подхватывает Туман, догадавшись к чему я веду. Хвала Богам.

— Бесполезное занятие, — отмахивается мужчина. — Архизверя не приручить. Они свирепы и беспощадны. Многие парсонцы пытались, и все остались там. Нет ни праха, ни могил. Архизвери съедают все, не брезгуя грязными кишками, наматывая их на торчащие зубы. Они быстрые, сильные, огромные.

— Ты их видел? — спрашивает Рутил, придвинувшись чуть ближе.

— Конечно, — высокомерно произносит мужчина. — У меня хватило мозгов не заходить на их территорию, но я был любопытным малым. Это жуткие звери, от них нет спасения. Три-четыре метра в длину, клыки толщиной с руку, одним ударом лапы перебивают позвоночник взрослого мужика. Башка у них вот такого размера, — он разводит руки в стороны на метр друг от друга. — Если их челюсти сомкнутся, можешь не надеяться выжить, перемолов твои кости и мясо, они просто сплюнут куски одежды и пойдут за следующим. Ты моргнешь, а архизверь уже перекусит тебе ноги и швырнет на