Шрифт:
Закладка:
— Любопытно, — сказал Фило. — Всегда думал, что математика такая же наука, как и все, а она, оказывается, особенная…
— Очень даже особенная, и Реньи показал это на весьма убедительных примерах. Врач имеет дело с подлинно существующей болезнью. Астроном изучает подлинно существующие звезды. Геолог исследует самые что ни на есть подлинные земные недра. Но что изучает математик? Он изучает числа и геометрические формы, которые живут только в его воображении.
— Позвольте, — вскинулся Фило, — как же так? Послушать вашего Реньи, так и Фибоначчи считал воображаемых кроликов. А они, между прочим, были настоящие. Уж мы-то с вами знаем!
Мате невольно взглянул на обкусанные и кое-как обметанные обшлага своих джинсов.
— Да, — согласился он не без юмора, — кролики, конечно, были настоящие. Но вам не кажется, что вы смешиваете совершенно разные вещи? Ведь речь идет не о самих кроликах, а о числах, которыми выражена закономерность их размножения.
Фило озадаченно поморгал. А ведь правда! Выходит, кролики кроликами, а числа сами по себе?
— Вот именно, сами по себе. Кроликов, которых подсчитывал Фибоначчи, давным-давно след простыл, а порожденный ими ряд чисел продолжает жить, действовать, приносить пользу…
— Удивительно!
— Если вдуматься, очень. Математика вообще удивительная наука. Между прочим, помимо других достоинств, есть у нее и то, что она способна выражать суть явлений с помощью чисел или буквенных обозначений. Способность эта сделала математику необходимой поистине во всех отраслях знаний. Она все больше становится универсальным языком, на котором говорят самые разные науки, и, кстати сказать, не только точные. Вы уже знаете, что Буль выражал алгеброй понятия логические. А в наши дни математику используют даже в литературоведении и языкознании.
Фило покаянно вздохнул. До чего же он отстал от жизни!
— Но не будем все же забывать, — продолжал Мате, — что математика — наука обширная. Задачи ее разнообразны. Наивно было бы думать, что она нужна только физикам, химикам, астрономам, биологам и литературоведам. Математика в первую очередь необходима самим математикам, которые видят в ней самостоятельный предмет изучения.
— Вы хотите сказать, что есть математика прикладная, а есть — отвлеченная, теоретическая?
— Совершенно верно, — кивнул Мате. — И меня лично занимает именно отвлеченная, или, как говорят, чистая математика. Точнее, один из ее разделов: наука о числе. А еще точнее — целые числа.
— Значит, числа, как я понимаю, интересуют вас сами по себе, независимо от того, что они выражают?
— Да, да и в третий раз да! Числами я заболел с юности. С того самого дня, как прочитал книгу чудесного русского математика Александра Васильевича Васильева «Целое число». Теперь, после того, как вы научили меня любить стихи, мне не стыдно назвать эту книгу поэмой. Да, то была настоящая поэма, которая ввела меня в необычайный мир чисел, раскрыла их красоту, научила отыскивать скрытые числовые взаимосвязи… С тех пор все свое свободное время я отдавал поискам числовых закономерностей. Они преследовали меня всюду. Я обнаруживал их в номерах телефонов, на вывесках сберкасс, на номерных табличках автомобилей. Увидав какое-нибудь число, я сейчас же начинал манипулировать им: складывал цифры, перемножал их, менял местами, сопоставлял первые с последними и всегда находил что-нибудь занятное…
Потом я увлекся числовыми треугольниками. Натолкнул меня на это арифметический треугольник Паскаля. Все числа его связаны между собой железными закономерностями, и это настолько меня поразило, что я стал выдумывать свои собственные числовые треугольники. При этом у меня не было никакой цели. Просто-напросто я играл числами. Но много лет спустя один мой треугольник неожиданно пригодился для решения некоего дифференциального уравнения. Другой оказался удобным подспорьем при решении задачи о колебаниях коленчатого вала…
— Вот даже как! — сказал Фило уважительно. — Остается пожалеть, что вы забросили это интересное и полезное занятие…
— Забросил?! Так знайте же: не далее чем вчера у меня появился новый числовой треугольник. Желаете убедиться?
— Сделайте одолжение!
— Тогда смотрите сюда. — Мате указал на блокнот. — Перед вами ряд чисел: 1, 2, 5, 13, 34, 89. Вам он о чем-нибудь говорит?
Фило наморщил лоб.
— Вроде бы что-то знакомое, и в то же время не совсем…
— Молодец! Это и в самом деле знакомый вам ряд чисел Фибоначчи, только неполный. Здесь представлены лишь те числа, которые стоят на нечетных местах: первое, третье, пятое и так далее. Обратите внимание, что этот частичный ряд тоже имеет свою закономерность: каждый член его, начиная со второго, равен сумме предыдущих, если при этом ближайшее к нему число слева удвоено…
— Ну-ка, проверим! — сказал Фило. — Действительно: 1 + 2 + 5 + (13 × 2) = 34. Но где же все-таки обещанный треугольник?
— Немного терпения: я как раз начинаю его строить. Под числами первого ряда, в промежутке между ними, записываю числа, равные разности между двумя вышестоящими числами первого ряда, и получаю вторую строку:
— Смотрите-ка, снова числа Фибоначчи!
Но Мате объяснил, что иначе и быть не могло: ведь каждое число Фибоначчи есть разность между двумя соседними числами ряда. Составив тем же способом следующие строки, он продолжил таблицу и получил числовой треугольник:
— Вы, конечно, понимаете, — добавил Мате, — что треугольник может быть продолжен до бесконечности. Так вот, я заметил, что, путешествуя по наклонным рядам этого треугольника, начиная с единицы, можно совершать самые разнообразные зигзаги и каждый раз получать полный ряд чисел Фибоначчи.
Он снова обратился к чертежу и наметил несколько маршрутов по треугольнику.
— А знаете, это и впрямь чертовски занимательно, — признался Фило.
— Погодите, я еще не кончил, — остановил его Мате. — Повернем тот же треугольник по ходу часовой стрелки градусов этак на сорок, заодно увеличив его на несколько строк, а потом сложим числа каждой горизонтальной строки.
Он выписал треугольник, поставив на уровне каждой строки сумму ее чисел:
— Во-первых, заметьте, что вдоль левой боковой стороны этого числового треугольника расположены последовательные числа Фибоначчи,
