– Так. Тебя соседка привела, сказала, что вы пили чай и тебе плохо стало. Что вы там в чаек добавляли? Ты ж на таблетках, какое тебе спиртное? Говоришь, сердце болит, а сама…

– Какое спиртное, сынок…

– Ну а что тогда? С чего ты в чужом доме в обмороки падаешь? И что ты там вообще забыла? Ты же знать не знаешь эту женщину!

Зоя Павловна молчала оскорбленно и немного пристыженно. Она чувствовала некоторую правоту обвинений – повод для визита к соседке и впрямь был сомнительным. И к тому же с ужасом поняла, что почти не помнит их с Руфиной разговора, – с момента, как она увидела медальон, память будто отрезало. Да и ссориться с единственным дорогим ее сердцу человеком не хотелось. Миша тоже прочувствовал накалившуюся атмосферу и смягчил тон:

– Ладно, ты лежи, поправляйся. Давай я Иру попрошу сходить с тобой куда-нибудь, Сережу возьмите. Кофе попейте там, кино посмотрите. Ведите себя уже как семья, в конце концов-то.

Слова прозвучали как приговор – не о такой семье она мечтала. Зое Павловне ничуть не хотелось идти куда-то с Иркой и уж тем более с «кукушонком».

– А они-то не зашли меня проведать… – подпустила она шпильку.

– Ира заходила, но ты спала. А сейчас у нее тренировка. А Сережа… – Миша пожал плечами, будто говоря, что не стоит ждать от едва знакомого подростка какой-то поддержки.

«Ага, а в кафе его води, значит», – злобно подумала Зоя Павловна.

– Ладно, мам, таблетки твои вот, на столике, а я пойду. Мне еще по работе кое-что надо доделать.

Зоя Павловна проводила сына взглядом и закрыла глаза. Не нужны ей никакие таблетки, она их купила-то так, для вида, чтобы было чем сына укорить, если что… Зоя Павловна поворочалась – хотелось пойти на кухню, выпить чаю с бутербродами. Только поздно уже: Ирка с тренировки явится, увидит и начнет кудахтать, будто и впрямь о ее здоровье печется, а не яд спускает. Господи, уже в собственном доме чаю не попить!

«Вот избавлюсь от нее!» – мстительно подумала Зоя Павловна, но вдруг поймала себя на том, что не испытывает при этой мысли прежнего азарта – то ли слова сына об Иркиной заботе подействовали, то ли решиться на такое дело оказалось труднее, чем ей представлялось. Чтобы вернуть себе боевой настрой, Зоя Павловна принялась перебирать в уме все нанесенные Иркой обиды. И не заметила, как уснула.

* * *

Ира принимала душ, когда погас свет. Она позвала бы Мишу, но время было позднее. Пришлось справляться самой. Она на ощупь отыскала полотенце и вышла из ванной. Вокруг было так темно, что Ира на минуту растерялась. Внезапно проснувшееся шестое чувство заставило ее замереть – вроде бы до спальни три шага, но отчего-то она никак не могла их сделать. Словно в темноте ее кто-то подстерегал…

Все же она заставила себя поднять ногу, и рядом кто-то плотоядно сглотнул. Ира сделала крохотный шажок и снова застыла – шестое чувство вопило, будто сирена. Ей казалось, что еще секунда такого напряжения, и она сама завопит изо всех сил. Превозмогая себя, она протянула руку, чтобы нащупать дорогу, и в ладонь тут же что-то вонзилось. Ира вскрикнула. Дверь гостиной распахнулась, и луч света упал в коридор, высветив высокую и худую голую женщину в полуметре от Иры. Зеленовато-серые пятна покрывали ее кожу, словно старую медь – патина. Глядя исподлобья и жестоко улыбаясь, женщина держала перед грудью выставленный в сторону Иры нож. Еще шаг, и она бы на него напоролась не только ладонью. Задохнувшись от неожиданности, Ира вскинула руки в инстинктивной попытке защититься.

– Ты чего? – недовольно буркнул вышедший в коридор Сережа. Ира опустила руки и увидела кем-то вытащенную на середину коридора юкку, которую она, видимо, и приняла за женский силуэт.

– Ничего… – пробормотала она и от растерянности излишне резко спросила: – А ты куда? Снова куришь?

– Поссать уже нельзя? – грубо ответил Сережа и, обойдя ее, громко хлопнул дверью туалета.

* * *

Зою Павловну разбудили неясные голоса и последовавший за ними хлопок.

– С ума посходили… – проворчала она, пытаясь устроиться поудобнее, как вдруг смутное чувство заставило ее насторожиться: в комнате кто-то был – стоял у двери, глядя прямо на нее. Мимолетная радость – Миша зашел ее проверить! – сменилась удушающей волной страха: стал бы он прятаться в темноте, пугая мать молчанием? Может, это мерзкий Сережа решил поиздеваться? Но силуэт казался длинным и худым, в противовес коренастому «кукушонку».

Она почти убедила себя, что это просто тень от шкафа, падающая под необычным углом, как та вдруг шевельнулась. От неожиданности Зоя Павловна резко запрокинула голову так, что подбородок уставился в потолок, и закрыла глаза. Сердце ходило ходуном.

Ноздрей коснулись запахи влажной земли и тлена: так могла бы пахнуть разрытая могила. Матрас слегка прогнулся под чьей-то тяжестью. Зоя Павловна дышала, как собака в жару. Чья-то рука коснулась ее плеча. Она едва не заорала, но та же рука мгновенно упала ей на лицо, запечатав губы, и теперь Зоя Павловна могла лишь сдавленно мычать, бешено вращая выкаченными глазами.

– Сделай буку… – дыша ей в лицо кладбищенской землей, прошептала темнота, и Зоя Павловна, слабо взбрыкнув ногами, отключилась.

Второй раз она проснулась ближе к утру. Да и просыпалась ли до этого? Или то был просто дурной сон? Немного полежав, Зоя Павловна выбралась из-под одеяла и отправилась на кухню. В голове назойливо крутились мысли о вчерашнем разговоре с Руфиной. Странное дело, ей уже и не особо-то хотелось заниматься той ерундой, о которой они говорили, и в тоже время она чувствовала настойчивую потребность выполнить Руфинины рекомендации. В растрепанных чувствах Зоя Павловна вошла на кухню, где уже завтракали Ира с Мишей. Услышав ее шаги, невестка вонзила взгляд в лицо свекрови.

– Что такое? – Зоя Павловна прижала руки к груди.

– Это вы свой цветок на середину коридора вытащили? – ледяным тоном обвинила Ира и сунула ей под нос ладонь со следом укола в ореоле подсохшей крови. Зоя Павловна оскорбленно выпрямилась, Миша поперхнулся едой и перевел взгляд на жену:

– Ир, ты чего?

– Вы или нет?!

– Зачем мне это?

– Не знаю! – Ира картинно развела руками. – Например, чтобы я шею свернула. Все простить мне не можете, что я его в коридор выставила!

От обиды у Зои Павловны задрожал подбородок.

– Ира! – Миша встал из-за стола и, взяв жену за локоть, вывел ее из кухни. Прислушиваясь