Вывод этот был сделан, когда он пришел в себя, лежа на куче битого камня в конусе рассеянного света из дыры в потолке чего-то, что при внимательном осмотре, оказалось подземной галереей с канавой посередине. "Канализация! Я попал в канализацию!" — догадался Хартблид. Он поднялся и ощущая боль от ушибов (а если б не смягчившая удар магия заёмной жизни, то были бы и раны), зажег над головой светляк. Свет разогнал темноту, высветив старые, покрытые грязью камни, из которых игроки сложили своды коллектора. То тут, то там, виднелись узкие ответвления в стороны, а дыра в потолке очевидно, образовалась из-за того, что часть стены рядом обвалилась и перестала поддерживать крестообразную арку, на которую опирались перекрытия, мощеные булыжником. Сложно себе представить, сколько труда было угрохано на сооружение этого коллектора сточных вод. Обвал также обнажил решетку ливневой канализации с гидрозатвором, не дающим вони тревожить обоняние живущих наверху. Причина обвала была неясна.

— Ладно, подумаем как отсюда выбраться, — буркнул Хартблид, прикинув, что коллектор идет с севера на юг, а так как на севере жилья нет — там когда-то, судя по всему, был парк, то идти надо на юг. И при этом надо глядеть в оба под ноги. Да и наверх поглядывать, а то вдруг булыган на голову упадет, это кстати о необходимости обновить заёмную жизнь.

Сточная канава почти пересохла, в ней практически не было мусора. Да и вообще, вокруг не было решительно ничего интересного. А боковые проходы вели, как выяснилось, к домам. Из одного ощутимо пахнуло гарью — похоже он вел как раз к улице, где состоялась битва с зомби. Продвигаясь дальше, Хартблид вышел к перекрестку — один ход вел на запад, видимо к шахтерским зданиям, а второй на восток, к старой мельнице. Из этого прохода текла мутная вода, сворачивающая на перекрестке на юг. И Хартблид пошел по течению этого жалкого подземного ручейка, закованного в камень трудом десятков игроков. Правда, далеко ему уйти не удалось, ибо он кое-что услышал.

Голос. Приглушенное пение под ритмичные удары и какое-то звяканье.

— У шамана три руки… И крыло из-за плеча… От дыхания его… Разгорается свеча…

Чуть дальше обнаружилась довольно крепкая на вид дверь в стене, она располагалась довольно высоко — видимо, чтоб её не заливало если уровень воды в подземелье подымется, и к ней вели ступеньки со ржавыми перилами.

Хартблид поднялся и попробовал осторожо её открыть.

Дверь вела в какой-то подвал, переоборудованный в жильё. Грубо сделанный топчан, кирпичный очаг с дырой в потолке под дым, коврик, сшитый из множества шкурок, под потолком — натянутые веревки, с пучками трав и какими-то мешочками. Пахло ароматным дымом. На коврике сидел мерно раскачивающийся в такт песне человек, время от времени ударяющий в бубен, украшенный перьями.

— У шамана три…

Человек выдохнул и опустил бубен. Он открыл глаза и пристально посмотрел на Хартблида. Взгляд, казалось, проникал прямо в душу. Хартблид же изучал лицо странного человека. Он был немолод, его седеющие волосы косами лежали на плечах, а на изрытом глубокими морщинами лице блестели тёмные глаза-щелочки. Впечатление он производил… Человека, повидавшего многое, и обретшего мудрость.

— Приветствую, странник, — сказал странный человек.

— Здрав… — Хартблид осекся, поняв что растервшись, заговорил на языке не-мертвых. — Зда… — и ещё раз осекся, поскольку использовал призрачный голос. — Э… здравствуйте.

Вот так он, можно сказать, сдал себя с потрохами всего парой фраз. Скупая улыбка тронула губы седовласого человека.

— Меня зовут Гойко. Я шаман. А ты?..

— Хартблид, — выдавил мальчик.

— Владыка мёртвых по имени Хартблид… — задумчиво протянул шаман.

"шаманы нас не любят" — вспомнились слова Мастера. Ну да жрецы тоже не любят, однако Хаб всего один раз попытался использовать свою силу, а потом стал шелковым. То ли сил не хватило, то ли чего.

— Я слышал, вы не любите некромантов, — решив не мучиться, сказал Хартблид призрачным голосом.

Шаман почесал ухо.

— Некроманты бывают разные, — сказал он. — Расскажи мне свой путь?

— Ну… это долгая история, — вздохнул Хартблид. — Всё началось, когда меня нашли на рунном круге…

Он пустился в рассказ, и уроки риторики явно не прошли зря, ибо рассказ получался складным. Шаман кивал, потом встал, и сделав жест продолжать, достал из-за занавески чайник, налил из большой бутыли воды и подвесил над очагом на крюк, свисающий с потолка на закопченой цепи. Несколько щепочек-веточек, семенная коробочка жарки — и под чайником вспыхнул огонь. Хартблид на миг прервался, обратив внимание, что оказывается, семена жарки не просто выглядят как облако искр- они и есть облако искр.

— Продолжай, — кивнул ему Гойко.

— В общем, мне это показалось правильным. Мастер, правда, выразил несогласие. В общем, я пошел в Заречье чтоб вернуть кости Дайкатаны её семье, не зная, живы они или нет…

Когда чайник закипел, Гойко сорвал с пучка трав, свисающих с потолка несколько солнечно-желтых цветков и бросил их в кипяток, а когда тот настоялся, и мальчик уже подобрался к той части, где скелеты откопали Гиба, достал пару жестяных кружек и разлил получившийся отвар поровну между ними. Одну кружку он предложил Хартблиду, и тот промочил горло. Отвар весеннего горицвета повредить ему ничем не мог, это растение было в списке того, что в свое время велел ему добыть Мастер, а позже, на уроках, рассказал, что именно этот цветок, в конечном счете, помог при той болезни, что чуть не доконала мальчика.

Дослушав историю, шаман кивнул.

— ты выбрал тяжелый путь. Но праведный.

— А это ничего что я… Ну, зомби подчиняю, скелетов поднимаю, там…

— Это лишь оболочки, — скупо улыбнулся шаман. — Твой Мастер, однако, не любит шаманов.

— Он и жрецов не любит. Он же нежить, — пожал плечами Хартблид. — Никогда не понимал, в чём проблема жить мирно. Вы проводите духов за Грань, мы используем ставшие не нужными тела, все довольны. Ну, кроме демонов.

— Да, — шаман извлек из недр своего пестрого одеяния трубку и принялся её раскуривать от уголька, набив пахучими листьями. — Но у всего в мире есть цель. Каждое для чего-то существует. И демоны тоже.

— Мастер сказал, что в Бездну сбросили хтонических богов. Ну просто потому что они злые и всех достали.

— Не злые, дикие. Ты ведь не гневаешься на ветер, если он сорвет крышу с твоего дома?

— Я живу в Склепе, если ветер сорвет с него крышу, то всю скалу снесет под корень. Но да, ветер это стихия.

— А на огонь, если он сожжет твоё жилище?

— На сам огонь — нет, а вот поджигателя я урою.

— А если потоп смоет твой дом? — продолжал Гойко.

— Кажется я понял, — поднял руки Хартблид.

— Так и хтонические боги. Такова их природа, дикая и необузданная. Она не может быть плохой или хорошей, таковыми могут быть лишь последствия.