С северной стороны долину обнимали Талитинские горы, излюбленное место уединение мудрых, но раздражительных старцев, а также не очень мудрых, но не менее раздражительных разбойников. Говорили, что старцы пытались вывести разбойников при помощи огнедышащих ящеров, но, в итоге, теперь здесь можно встретить и тех, и других.

Впрочем, здесь могли обитать все разбойники и ящеры мира, но после того, что открылось нашему взору, они бы бежали без оглядки, поджав свои хвосты или что у них там есть.

О, да! Король действительно стянул сюда весь свет своего воинства! Даже мы с Арифом, ветераны множества компаний, впервые видели столько знамен разом. Казалось, здесь были все – «алые» полки князя Оустрила, «серебряная конница» Тэи, Сыны гранитных порогов, дальнобойные механики Щедрии, наездники на летающих кракенах, укротители троллей, погонщики боевых носорогов, а также тысячи обычных солдат, вроде нас.

– Чтоб мои глаза лопнули! – воскликнул Руни, всматриваясь куда-то вдаль. – Это же королевский шатер! А рядом – Большой Энди!

– Точно! – согласился Пикси. – Это что ж, сам король пожаловал?

– Ох, чую, мясорубка предстоит знатная, – пробурчал Ариф.

На далеком холме блестел золотом королевский шатер, возле которого разноцветными пятнами ютились палатки особенно приближенных военачальников. Пурпурными истуканами выделялась личная охрана короля, но даже эти рослые ребята терялись на фоне огромного, выше деревьев, белобрысого мужика в сияющих доспехах. Мужика звали Эндиманил, и он являлся земным воплощением Лучезарного Моргана, небесного покровителя королевской династии. Эндиманила призывали не часто, старались по пустякам не беспокоить, и одно его присутствие уже говорило о судьбоносной важности грядущего сражение.

Нас разместили по левому флангу, практически на самом краю. Для того, чтобы поставить лагерь, пришлось шагать добрые четверть часа, рассматривая уже прибывшие подразделения и приветствуя знакомых.

Встали мы на краю луга, аккурат между густым травяным морем и мирно шелестящим орешником. Принялись обустраиваться, послали людей за водой и дровами. Я, как правофланговый, прошелся по бойцам своей шеренги, заставил каждого проверить амуницию и оружие.

Прискакал хмурый Мертвец, слез с коня и жадно выпил целую кружку воды. На вопрос что случилось, прохрипел недовольно:

– Магнуса хотели от командования отстранить.

– Вот так новость! – удивленно воскликнул Руни. – За что?

– Бебе на генеральном совете сказал, что госпожа Дампьер команды свыше трактует фривольно, занимается самоуправством, глуха к критике старших командиров.

– Это чего он такое несет? – вновь воскликнул Руни. – Да только благодаря Фиалке у Бебе хоть какие-то победы в этой компании!

– В том-то и дело, – вставил я. – Боится, что она у него всю славу уведет.

– Там, поди, не только Пухлый Рыцарь боится, – предположил Пикси. – Там, поди, весь его штаб на дыбы встал. Вместе с братцем Августом.

– Да ну не могут быть они настолько глупыми! – удивился Руни. – Фиалка ж не для себя старается! Для общей победы!

– Наивная ты душа, – хмыкнул Ариф.

– И чем всё закончилось? – спросил я у Мертвеца. – Что король сказал?

– Короля не было, – ответил капитан. – Совет вел герцог Леопольд и другие командующие флангами. Герцог пожелал не менять командиров перед сражением, но указал сделать графине Дампьер последнее предупреждение.

– Нарушение которого Бебе охотно придумает в любое время, – закончил Ариф.

Мы понимающе вздохнули. Для нас самодурство и глупость командования не удивительны, простые солдаты к такому быстро привыкают. Но вот за Фиалку было по-настоящему обидно, происходящее с ней казалось верхом несправедливости.

Вскоре Мертвец ушел. Мы еще раз проверили оружие, устроили себе места под ночевку. С вечерней зарей потянулись к костру. Пикси наготовил рагу с потрошками, Руни где-то добыл свежих овощей. Я достал домашний сыр, Ариф расщедрился специями. Появился закутанный в шерстяное одеяло Афанас, принес вино из запасов господина. Расселись вокруг огня, завели неспешные разговоры. Обсуждали грядущее сражение, вспоминали старые истории, смеялись.

А как стемнело, так заметили, что по лагерю факел перемещается, от костра к костру. Вот и к нам подошел – то оказались Фиалка и сопровождающий ее Мертвец.

Мы поспешили подняться, поприветствовать магнуса. Девушка махнула рукой, присела на предложенную колоду. Одетая в мужской кавалерийский костюм, в плащ с меховым воротом, волосы убраны в косу на затылке. Лицо то ли в свете пламени, то ли от усталости казалось заострившимся, глаза – задумчивыми и каким-то погасшими.

– Отдыхаете, мои панцири? – тихо спросила она.

– Отдыхаем, госпожа, – за всех откликнулся Пикси.

– Отдохните хорошо, – посоветовала Фиалка. – Сражение нас ждет долгое и изнурительное, у врага много хороших и обученных солдат. Но я верю в нас, в силу нашего духа, нашего оружия. В генеральном штабе вас очень хвалили, говорили, что без панцирей пришлось бы в разы тяжелее.

Я бросил взгляд на Мертвеца, он сделал вид, что не заметил этого.

– План сражения у нас хороший, проработанный, – продолжила Фиалка. – Поэтому не сомневайтесь в победе, не сомневайтесь в себе. Завтра мы покажем, как умеют сражаться солдаты короля! Тем более, что он лично поведет войска в атаку!

Вроде бы говорила она вещи воодушевляющие, но нас, старых вояк, не проведешь. Тяжело у Фиалки на душе, не верила она в свои слова. Очень хотела верить, но не получалось, приходилось практически уговаривать себя. Не давали ей покоя внутренние страхи, волнения, ответственность. А вдруг не получится выполнить свою задачу? Вдруг что-то пойдет не так? Вдруг по ее вине нас завтра и в живых-то не будет?

Мы все, сидящие у костра, понимали ее лучше кого бы то ни было. И только мы, солдаты, как и она сама сейчас, могли помочь ей на всем белом свете.

Волнуемся ли мы перед грядущей битвой, из которой можем не вернуться? Отвечу за себя. Когда-то – безусловно волновался. И ночи не спал, и мандраж бил такой, что забрало лязгало. А потом понял – жизнь солдата не подчинена ни королю, ни командиру, ни ему самому. Коли решит шальная стрела поразить тебя в сердце, то так тому и быть. Уж такая судьба, ничего не поделать. Потому рецепт спокойствия прост – делай, что должен, и будь что будет. Боги потом разберутся.

Это знание роднит всех настоящих солдат мира, мы все понимаем как устроено наше бытие. А мы – королевские панцири – настоящие солдаты. Потому накануне любого страшного побоища мы имеем хороший аппетит и здоровый сон. Мы уверены в себе, мы спокойны, как гранитные стражи. И за этими спокойствием и уверенностью к нам тянутся те, кто пока слаб духом, или кто не постиг этой суровой, но простой премудрости. С нами любят посидеть мальчишки-оруженосцы, фуражиры, молодые солдаты. Даже Афанас за этим же пришел, тоже хочет успокоиться, отвлечься.

А вот Фиалке подсесть не к кому, ей