– Я в раю, – протянул разомлевший Руни. – Я хочу остаться здесь навсегда.

– Если ты в раю – значит ты сдох, – откликнулся Ариф.

– Да и ладно, – не стал возражать Руни, жмурясь, словно кот. – Главное, что мне хорошо.

– Не может быть человеку постоянно хорошо, – вновь не согласился Ариф. – Человек – скотина страдательная, без мучений и лишений превращается в сытую овцу.

– Что плохого в сытой овце?

– Сытую овцу все хотят остричь и на вертел насадить. Или утащить в лес и там растерзать. Или на шкуру пустить. Или выкрасть из родительского дворца и отдать в солдаты.

– Чего? – не понял Руни.

– В общем, сытая овца никому не нравится, – подвел итог Ариф. – Ее всяк обидеть норовит.

– Лучше быть худой и паршивой, что ли?

– И с клыками, – поддакнул Ариф. – Еще с когтями и толпой.

– Какая странная овца, – подал голос Пикси. – Лучше подскажите, как это есть?

Пикси сидел перед столом, заставленным маленькими пиалками и тарелками. В каждой лежало что-то внешне съедобное, из каждой тянуло ароматным паром – и всё вместе это называлось «Перепелка по-бальваронски», гордость местной кухни.

– Это ж еда, – хмыкнул Ариф. – Бери да ешь.

– С чего начинать-то? – развел руками Пикси. – Тут какой-то порядок должен быть, что во что класть, что с чем смешивать?

– В животе все равно смешается, – отмахнулся Руни. – К чему эти условности?

– Эх, овца ты сытая, – парировал Пикси. – У тебя всё просто. А я тощая, пытливая овца, я понять хочу.

– Если ты тощая овца, то я… То я… – Руни пытался придумать что-то оригинальное, но не смог.

– Видишь, – заметил Ариф. – Уже тупеешь.

Руни отмахнулся, подставляя кружку под льющуюся струю яблочного сидра.

Я разглядывал людей на площади, отпустив из головы все мысли. Увидел Фиалку и Мертвеца, прогуливающихся вдоль домов и ведущих неторопливую беседу. Капитан улыбался, что случалось крайне редко и обычно предвосхищало решающий выпад в поединке. Однако сейчас он явно не готовился убивать графиню, а просто улыбался как обычный человек, решивший выразить свои обычные эмоции.

Это выглядело одновременно и пугающим, и милым.

Фиалка тоже в ответ улыбалась, ее глаза поблескивали, а рукава их рубашек соприкасались чаще, чем положено по этикету между командиром и подчиненным.

– Друзья, – вновь заговорил Руни. – Вам порой не кажется, что всё это как-то не по-настоящему?

– Ты что имеешь в виду? – спросил Ариф.

– Ну вот нашу жизнь в целом, – махнул бокалом Руни. – Мы вот живем, сражаемся, пьем вино, а на самом деле ничего этого нет, и все это – лишь чей-то сон, фантазия?

– Эк тебя с сидра вштырило, – заметил из-за стола Пикси.

– Это кто ж такой фантазер? – хмыкнул Ариф.

– Ну, не знаю. Боги, колдуны. Или вон, Дикий.

Они уставились на меня.

– А чего? – улыбнулся Руни. – Вон, сидит, молчит, улыбается загадочно.

– Что-то хреново у него с фантазией, – сказал Ариф. – Каждую неделю какая-то жопа случается.

– Вот такой я затейник, – ответил я. – А вообще, какая разница, фантазия это или нет? Будь счастлив там, где хорошо, остальное не важно.

– Надо уезжать из этого города, – буркнул Ариф. – Нас начинает пожирать философское болото.

Мимо нас прошагала процессия из интенданта Каркара, Филиппа и еще пары новобранцев. За ними небольшой ушастый ослик тянул телегу с винными бочонками, парни тащили мешки с хлебом, вязанки колбасы и вяленого мяса.

– Я от штабных слышал, что большая битва намечается, – как бы между делом сказал Руни. – Вроде как решающее сражение.

– От штабных – это от кого? – спросил Пикси.

– Григор, картограф. Знаешь его?

– Худой такой? С прической «под горшок»?

– Да.

– Вроде, толковый парень.

– Толковый, – согласился Руни. – Почем зря болтать не будет. Так вот, он сказал, что король повелел всем войскам собираться в долине Анде-Сидор. Сказал, что готовится генеральное сражение.

– Многое он знает, – буркнул Ариф. – Писака штабной.

– Ну, вроде в том направлении движемся, – заметил Пикси.

– Да так и есть! – воскликнул Руни. – Я еще потом с одним оруженосцем общался, тот тоже сказал, что его рыцарь про Анде-Сидор говорил. Велел начистить доспехи и плюмаж обновить.

– Кому чего, – вновь буркнул Ариф. – Кому плюмаж красивый, а кому не развалиться бы по пути.

– Хватит ворчать, старый, – сказал Пикси. – На тебе еще пахать можно.

– Да, давайте, прикопайте меня еще, – проскрипел Ариф.

– Ты чего не в духе? – спросил Пикси. – Прям желчью изошел.

– Не в духе, – откликнулся Ариф. – Мне скучно.

Пикси не нашелся что ответить, вернулся к трапезе. Но через десять минут тяжело откинулся от стола, зычно рыгнул.

– Фух, – прокомментировал он. – Объелся. Главное, вроде всего понемногу, а всё такое сытное.

– Ну и как тебе блюдо? – спросил Руни.

– Ну, не скажу, что всё понравилось, но, в целом, задумка интересная. Вроде как тебе не сразу готовую перепелку приносят, а вот какие-то специи, жир, травы, вот палочки эти хрустящие, бульончик – собирай сам, ешь в той последовательности, в какой хочется. Интересный опыт. Но, конечно, порции большие, всё доесть не смог.

– А зачем ты мыльное сало надкусил? – спросил Руни.

– Чего? – не понял Пикси.

– Вон у тебя на подносе, такой белый шарик.

– Этот?

– Да. Это мыльное сало, чтобы руки натереть перед едой, чтобы от перца не чесались. Здесь еще вода такая была, с цветочками, чтобы потом всё это смыть. И палочки из зеленых ростков, чтобы потом зубы почистить.

Пикси молча багровел, обводя взглядом пустые миски. Потом спросил деревянным голосом:

– Так а какого черта ты молчал? Ты же видел как я ем.

– Ну, я думал тебе так нравится, – пожал плечами Руни.

– Что нравится? Мыло жевать?

Руни вновь пожал плечами. Ариф начал тихонько похрюкивать, давясь от смеха.

– Откуда я вообще должен знать, что это мыло? – заводился Пикси. – Какого хрена у них мыло на мыло не похоже?

– Бальваронская кухня, – развел руками Руни. – Такие традиции.

– Я тебе задушу!

Ариф хохотал от души, Пикси пытался убить Руни, а я сидел, попивая легкий сидр из легкой деревянной кружки.

И мне было хорошо.

17е число, канун праздника Кривого Колеса. После обеда

Три дня в Бальвароне пролетели словно еретик со стены, и вот мы снова готовимся в поход. Ближе к полудню Зыря протрубил построение, и мы, оставив сборы, торопливо вытянулись шеренгами.

Появилась Фиалка в компании двух бородатых цеховиков, за которыми лошади тянули две груженые повозки. Мы вытянули шеи, будто гуси, пытаясь разглядеть содержимое. Мертвец даже цыкнул, призывая к тишине.

Фиалка спрыгнула с коня – довольная, сияющая – поприветствовала нас. Мы хором прорычали в ответ. Графиня кивнула, подошла к ближайшей повозке, сбросила с неё покрывало и достала… Я