— Ты так считаешь?

— Я считаю, что сын не может быть главным мужчиной. Неважно девочка это или мальчик, он навсегда твой ребёнок, и половая принадлежность важности и ценности ему не добавляет.

— Папа больше любит моего брата, а мама меня. А у свекрови старшая дочка и два сына, и она обожает младшего. Она его боготворит, а мой муж с сестрой словно приёмные. Я первый год злилась на неё за это, пыталась указать на несправедливость, а потом увидела, как она общается с его подружкой, и поняла, что нам от её безразличия лучше.

Проводить исследование дальше, расспрашивая, нет ли у неё ещё знакомых, которые имеют разнополых детей и делят их на главных и побочных, я не стала.

Во-первых, за доклад о завихрениях мозга будущих свекровей мне никто не заплатит, во-вторых, мне не так уж интересен этот вопрос, потому что мальчика у меня не будет, а в-третьих, мы с Алёной сделали там двадцатиминутную остановку по пути из садика, уже начало темнеть, и пора было возвращаться домой.

Но, быть может, стоило сказать свекрови, что никто у неё самого любимого мужчину не забирал, и если бы она сама была чуть сдержанней на язык, не навязывая своё мнение как единственное верное и не критикуя, то Вова бы пусть не советовался, но рассказывал ей о наших делах чаще и подробней?

А уж если бы она перестала акцентировать внимание на моих недостатках, считая меня толстой и наглой лентяйкой, забравшейся на шею к её сыну, и если не начала уважать меня, то хотя бы чуть больше доверяла Вове, не ставя под сомнения его слова о том, что он доволен мной и нашей семейной жизнью, то семейные обеды стали бы менее напряжёнными, а общение более тёплым.

Но момент откровений был упущен, а без приглашения и подготовки почвы прийти к свекрови с поучениями — это только лишний раз её драконить.

Расширение

Новогоднюю ночь мы провели дома.

У Вовы последние декабрьские дни выдались очень загруженными, он возвращался поздно и не успевал отдохнуть, да и я была слишком беременной, чтобы хотеть куда-то идти или кого-то собирать у себя. Все силы ушли на то, чтобы создать для дочки и мужа праздничную атмосферу с ёлкой, подарками под ней и дверными проёмами, украшенными гирляндой из бумажных кружочков. Алёне так понравилось их клеить, что мы израсходовали две упаковки цветной бумаги, и у меня пальцы начало сводить от того, сколько я нарезала тонких бумажек ножницами.

Новый год мы встретили в узком семейном кругу со скромным ужином из любимого салата, бутербродов с икрой, курицы с картошкой и покупного торта.

На Рождество пошли к Бессоновым старшим. Там всё было по правилам: и запечённый гусь, и холодец, и рыба, и три разных салата. Естественно, для четырёх взрослых и одного ребёнка этого было много, нам надавали с собой судочков, поэтому следующие два дня я лишь варила на завтрак кашу, а в остальном мы ели то, что упаковала с собой Алла Олеговна.

А двадцать девятого января приехали мама и дядя Миша.

Дяди Миша продал наследуемую квартиру, поделил деньги с сыном брата и решил свозить жену на Байкал, выбрав время так, чтобы побывать на трёхлетии внучки.

На следующий день они поздравляли именинницу, собравшись за одним столом с Бессоновыми старшими, и ещё три дня провели с Алёной, которая по этому поводу прогуляла детский сад.

Свекровь вела себя примерно. Наверняка она заметила, что у нас в туалете новый мягкий коврик, сплетённый мамой из её старого свитера и моей футболки периода учёбы в универе, но ничего о нашем вкусе не ляпнула и не пыталась соревноваться, чей подарок круче и понравился ребёнку больше.

Разве что она спросила про удобство дивана, на котором ночуют приехавшие родственники, сказав, что ей это неизвестно, потому что она у сына ни разу на ночь не оставалась.

— Жили бы ребята поближе к нам, мы бы чаще виделись и у себя ночевали, — ответила ей мама.

Больше вопрос гостей не поднимался.

Зато поднялся другой.

В вечер перед утренним самолётом в Иркутск дядя Миша заговорил о расширении.

Перед отпуском они купили домой большое кресло, которое раскладывается, превращаясь в запасное спальное место.

— … мягкое, Алена сладко спать будет, когда приедете к нам вчетвером, — пообещала мама, а её муж продолжил тему размещения в связи с увеличением количества детей.

— В эту комнату переезжать будете или останетесь в маленькой, а тут девчонкам детскую сделаете?

— Мы будем покупать трёшку, чтобы, когда школа начнётся, у каждой была своя комната, — рассказал Вова о наших планах, которые мы обговаривали ещё до беременности.

А после как-то не до того было. Сначала я вообще чуть до переезда с возможным разводом из-за свекрови не додумалась, потом узнала о беременности, и мы сконцентрировалась на других задачах. Но тут муж сам сказал, что всё в силе.

А дядя Миша в ответ озвучил сумму, которую сможет выделить нам в качестве финансовой помощи для покупки.

Я точных цифр не знала, но, похоже, он готов был отдать нам почти всё, что у него осталось от наследства. Подозрений, что своим участием нас хотят поставить в зависимое положение и позже будут в это тыкать носом, у меня не возникло, но и принять безвозмездно такую помощь я не могла. Нам двоих детей поднимать, ближайшие десять лет я родителям помогать вряд ли смогу, им нужно иметь свои сбережения.

— Не надо. Лучше вложитесь, когда будем комнаты девчонкам обставлять. Двум внучкам всего по двое нужно будет: и кровати, и столы, и стулья, и шкафы, и телефоны, — грустно представила я, сколько всего нам потребуется помимо стен, в которых мы все разместимся.

На следующий день Вова отвёз их в аэропорт, мама с дядей Мишей улетели, не собираясь навещать нас на обратном пути, так что мы попрощались как минимум до июня. С ними попрощались, а вопрос расширения и улучшения жилищных условий остался с нами.

Надо было уже начинать шевелиться в эту сторону, если мы хотим, чтобы у девчонок была своя личная территория.

И тут…

Ох, только не кидайте в меня тапки и не бегите к моей свекрови с рассказом, что она была права, и я та ещё жадная корова, запрыгнувшая на шею её несчастному сыну!

Я имею право на свои мысли и чувства.