Из его краткой рукописные биографии известно, что в годы учёбы в гимназии он посещает вечерние курсы по рисованию в частной школе, затем в 1916–1917 годах обучается живописи в студии Миганаджана и Мильмана и в мастерской И. Машкова. После её закрытия переходит в Училище живописи, ваяния и зодчества. Вместе с И. Ф. Смирновым и А. М. Родченко снимают общую квартиру-мастерскую. В 1918 году получает заказ от Комиссариата почт и телеграфа на исполнение декоративных панно, которые выполнябтся вместе со Смирновым в кубистической манере.

В этом же году по представлению трех беспредметных картин Бенатова принимают в профессиональный союз художников и выдают профессиональную карточку.

Осенью 1918 года Бенатов поступает во ВХУТЕМАС в мастерскую П. П. Кончаловского.

В 1921–1922 годах Бенатов получает заказ Военного комиссариата на исполнение декоративных панно для военных курсов (Лефортовский кадетский корпус). В этот же период по конкурсу Главного управления военных учебных заведений (ГУВУЗ) за исполнение портретов вождей революции получает первую премию и заказ на выполнение портрета В. И. Ленина. В 1921 году Бенатов участвует в организации общества «Бытие» наряду с Сергеем Сахаровым, Григорием Сретенским, Александром Талдыкиным, Вячеславом Лебедевым. Позже к ним примкнули приглашенные Пётр Соколов-Скаля и Павел Ражин. Первая выставка общества «Бытие» состоялась в декабре 1921 – январе 1922 года в бывшей Консерватории Шора, на Мясницкой улице в Москве.

Уже после отъезда Бенатова из России его картины выставлялись и на второй выставке объединения «Бытие», состоявшейся в 1923 году. Сам Бенатов утверждает, что он явился организатором объединения и предложил название «Бытие». «Вспоминаю прошедшие годы, и как я организовал общество и как дал название «Бытие», и которого был первым председателем» (из письма к О. А. Живовой 01.08.1962).

В книге В.Лобанова при перечислении участников объединения «Бытие» имя Бенатова стоит первым, что также дает основания считать именно его организатором этого объединения. Умолчании об этих «деталях» в книге Лобанова объясняется тем, что Бенатов, уехал заграницу, стал иммигрантом, а иммигрантов мы не любили вспоминать. Уехал Бенатов за границу в августе 1922 года из Новороссийска, где в это время проживали его родители. Вместе с ним уехал и Сергей Сахаров. После долгих мытарств Бенатов поселился в Париже, а Сахаров оказался в Лондоне, где стал архимандритом Русской Православной Церкви. Дружба между ними сохранилась до конца их жизни.

Живя в Париже, на протяжении многих лет, начиная с 1923 года, Бенатов систематически выставляет свои произведения, если не ежегодно, то с интервалом в 2–3 года. С 1923 по 1955 год он участвовал не менее чем в 12 выставках, иногда по 10–20 вещей и более. Установить точно все выставки, места и годы, когда они состоялись, сейчас не представляется возможным. Из краткой биография Бенатова и его писем известно, что они происходили в 1923 году в Salon Indépendent, в 1924 году в Salon Nationale, Salon d’Auttonne, 1931 году в галерее Делевского (40 вещей); в 1934-м – передвижная выставка в музеях США; в 1936-м – в галерее Raphael; в 1952-м – в галерее Sharpantier (три столетия французского натюрморта); в 1954-м – в Голландии; в 1955-м – в Лондоне и др.

Его вещи были куплены музеем города Гренобля (пейзаж «Виноградники»); музеем Jeu de Pomme Жё-де-пом («Женщина с гусем»); музеем San Paolo-Brazil («Ветка айвы»); музеем Petit Palais (натюрморт «Артишоки») и др.

Бенатов получал значительные заказа на портреты, например принцессы Мюрат, каких-то банкиров, писал портреты своих близких и знакомых (портрет художника М. Ф. Андриенко – Нечитайло); писал жанровые картины, натюрморты. Он отошел от беспредметных и кубистических упражнений, собственно, уже в Москве, в мастерской П. Кончаловского, и возвращался к таким опытам только в качестве лабораторных исканий. Но он тщательно скрывал это и никому не показывал своих экспериментов. Его портреты, реалистические по форме, глубоко психологичны, а жанровые картины, как правило, с социально обострённым чувством, посвящены жизненным тяготам простых людей. Это «Севильской нищая», «Мальчик-водонос», «Женщина, ощипывающая утку» и др. В натюрмортах явственно ощущается влияние Сезанна (натюрморт «Яблоки»).

Художественная критика Парижа не забывала Бенатова. Восторженные отзывы о его творчестве появлялись в журналах и газетах, в обзорах выставок, где экспонировались его работы. В журнале «Новая земля», издававшемся в Париже, в 3–4 номере за 1946 год местный следователь Н. Базаров пишет, что ещё в 1930-х годах в журнале «L’Amour de L’Art», издававшемся хранителем Лувра Р. Хугом, появилась статья Базена (хранителя музея) посвящённая русскому художнику Леонардо Бенатову, в которой Базен возлагает надежды именно на новое поколение художников. «Недостатка в молодых талантах нет, – пишет Базен. – Доказательством этому служит столь удачная выставка Бенатова – блестящего живописца. С художниками такого закала не приходится беспокоиться о будущем». Одновременно с этой статьей появился отчёт о современной живописи поэта и художественного критика Густава Кана, где он настойчиво советует «крепко запомнить имя Бенатова – художника огромного диапазона, художника, который быстро завоевывает свое место среди лучших наших живописцев». А в «Temps» Сиссон отмечает, что «Бенатов приехал ярым классиком, но, быстро избавившись от академических оков, занял подобающее место среди современных художников, и его последние вещи является настоящим сокровищем для ценителей искусства. Нас очаровывает его напряженная гама зелёно-чёрных тонов, связанных с белым и синим как в рисунке и красках, так и в композиции – столько пламенный страсти, сколько убедительности, что это не может не покорить нас».

«Имя Бенатова, – продолжает Базаров, – очень мало известного в эмиграции, русская пресса до войны как будто нарочно проглядела лучших наших живописцев – ни разу не упомянув, например, Сутина, художника, ещё при жизни завоевавшего место в мировой истории живописи, ни разу не вспомнила о таком огромном даровании как Ларионов, проглядела столь нежного и тонкого художника как Иван Пуни, молчала о Минчине, Анненкове, Гримме, Ланском, Морозове, Мансурове и о многих других.

Бенатов не простой ремесленник, у которого картины остаются просто пятнами, плоскостями, покрытыми краской, а искусный живописец, смотрящий на мир глазами сердца и души. Он – перевоплощая действительность – создает свой мир, запечатлённый собственным «Я». Художник этот прежде всего человек, т. е. чувствует человеческое страдание. Его «Материнство» – религиозно по содержанию и духу. «Нищая из Севильи», где на тёмном, почти чёрном фоне выделяется синее платье, оливковый тон рук, бледно-зеленовато-жёлтое лицо, а серо-лиловое рубище ребёнка, на руках матери, ещё больше увеличивает впечатление безмерной, беспросветной нищеты…

Остается сказать ещё несколько слов о пейзажах и натюрморты художника. Тут он становится реалистом и передает убогую жизнь вещей, их мистику, и вещи на его холстах приобретают, вдруг, значительность и ценность, которых не имели прежде и, перенесённые на полотно, они продолжают жить».

Встречаясь с Бенатовым в течение многих лет и зная его близко как художника и человека, я заканчиваю эту статью словами известного французского критика Шассина из «Revue Bleues»: «Как не сдержан Бенатов в своих действиях, как не скромен в суждениях о себе, мне кажется, что его душа, его