них, и в этой краже он обвинил госпожу Тренти, часто посещавшую магазин. Та, в свою очередь, категорически отрицала свою вину, заявляя, что по рассеянности, примеряя блузки в магазине, не заметила, как они прицепились к ее поясу, надела жакет и вышла.

В конце июля 1909 года дело о краже блузок рассматривалось у мирового судьи 1-го участка. Весть об этом странном случае не на шутку переполошила всю петербургскую итальянскую колонию, среди которой госпожа Тренти пользовалась безупречной репутацией и уважением. Ее муж владел «художественным делом», дававшим ему двадцать тысяч годового дохода, а сама она зарабатывала литературным трудом несколько тысяч в год.

Реклама Торгового дома «Эсдерс и Схефальс». 1910 г.

Торговый дом «Эсдерс и Схефальс», находившийся на углу Мойки и Гороховой улицы, оказался замешанным в «блузочный скандал»

На суд почти в полном составе явились все итальянцы, жившие в Петербурге. В качестве свидетелей защиты к мировому судье явились итальянский вице-консул шевалье Грези, секретарь итальянского генерального консульства Каррели, президент бюро иностранной печати барон Унгерн-Штернберг, шевалье д’Эстамп и коллега госпожа Тренти по работе в Государственной думе журналистка Левшина. Все они дали самые лучшие отзывы об обвиняемой, а Левшина, чтобы подтвердить рассеянность своей подруги, припомнила случай, когда та вместо портмоне положила в карман чернильницу.

Доверенный «пострадавшей стороны» – фирмы «Эсдерс и Схефальс» – поддерживал сторону обвинения, но заявил, что готов прекратить дело, если госпожа Тренти пожертвует сто рублей на благотворительные цели в пользу магазина. Защитник итальянки адвокат Адамов отверг это предложение и в своей блестящей речи доказывал невиновность госпожи Тренти и «полную нравственную невозможность» предъявления к его клиентке позорного обвинения в воровстве. Что же в итоге? Мировой судья, внимательно выслушав обе стороны, согласился с доводами защиты и оправдал итальянскую журналистку.

Смерть в курьерском поезде

В начале августа 1913 года в Петербурге много говорили о загадочной смерти Марии Тарновской в курьерском поезде, следовавшем из Петербурга в Киев.

Обстоятельства ее гибели казались очень странными: когда кондуктор пришел предупредить Тарновскую, что поезд подходит к нужной ей станции Домбровицы, ее купе было закрыто. Кондуктор обождал и через некоторое время снова постучался, но опять ответом ему была тишина. Тогда в присутствии свидетелей он специальным ключом отпер дверь. Глазам вошедших предстала ужасная картина: госпожа Тарновская была повешена, а в качестве удавки использовалось полотенце…

У сыщиков возникло две версии случившейся трагедии: либо Тарновская совершила самоубийство, либо она стала жертвой злодейского преступления. Вторая версия казалась менее правдоподобной, поскольку явных признаков грабежа не было: деньги и драгоценности остались нетронутыми. Тем не менее обстоятельства смерти выглядели очень странными.

Но самым главным было даже не это. Дело в том, что фамилию Тарновской в ту пору знали не только в России, но почти во всей Европе. Русская графиня Мария Николаевна Тарновская приобрела известность благодаря знаменитому судебному процессу в Венеции весной 1910 года, ставшему мировой сенсацией. Вкратце фабула истории была такова: в 1907 году один из любовников Тарновской убил в Венеции ее официального жениха, а преступный план был разработан с корыстной целью ею самой и ее третьим любовником.

Тарновскую и двух ее сообщников судили в Венеции. Она защищалась изобретательно, изображая себя игрушкой в хитросплетениях чужих страстей. Рассказывали, как во время судебного процесса в Венеции приходилось ежедневно менять карабинеров, сопровождавших графиню в суд, – из боязни, что и на них подействует магия удивительно красивой и чертовски обаятельной Марии Тарновской, прозванной «черным ангелом». Суд не поддался на уловки обвиняемых и адвокатов. Тарновскую осудили на восемь лет исправительных работ на соляных промыслах.

Тарновская стала знаменита на всю Европу, ее биографию переводили на все важнейшие европейские языки, фотографии переполняли иллюстрированные журналы, о ней писали книги, невероятное множество статей, на театральных подмостках ставились пьесы на сюжеты из ее жизни. Знаменитый поэт Игорь Северянин даже посвятил ей сонет, в котором были такие строки:

По подвигам, по рыцарским сердцам,

Змея, голубка, кошечка, романтик,

Она томилась с детства….

Ничего удивительного, что когда до Петербурга дошли известия о гибели Тарновской, то у многих сразу же возникла ассоциация с «черным ангелом». Не смущало даже то, что смерть могла настигнуть ее в киевском курьерском поезде: казалось, Тарновская способна на любые авантюры. Впрочем, вскоре оказалось, что в поезде погибла вовсе не та Тарновская, а просто ее однофамилица. «Героиня» венецианского процесса находилась все там же, за толстыми казематами итальянской тюрьмы.

Кем была тезка и однофамилица «черного ангела»? Как выяснилось – вдовой офицера, дочерью известного киевского профессора Афанасьева, пользовавшегося большой популярностью на юге России. Следствие длилось несколько недель и пришло к однозначному выводу, что в поезде все-таки произошло самоубийство. Полагали, что Тарновская покончила с собой под влиянием одиночества и душевной болезни, вызванной смертью мужа. Дело о смерти Тарновской прекратили за отсутствием состава преступления.

Что же касается «той самой», знаменитой Марии Тарновской, то, согласно легенде, в нее будто бы «заочно» влюбился некий миллионер. Он дождался ее выхода из тюрьмы и, после того как она отбыла наказание, женился на ней и увез в Америку. Правда, исследователи никаких следов Марии Тарновской после ее освобождения из венецианской тюрьмы так и не нашли…

Потянуло служивого на родину…

«Шедевром подлога» называли петербуржцы бесхитростную проделку малограмотного канонира 1-го кронштадтского крепостного артиллерийского полка Геннадия Опенова. Правда, для самого канонира она закончилась печально – отправкой в арестантские отделения.

Осенью 1912 года Геннадию Опенову довелось лечиться в кронштадтском военном госпитале. Впереди его ждали выписка из госпиталя и возвращение в полк. Однако возвращаться к казарменным порядкам ему совершенно не хотелось, да к тому же он скучал по своим родным. Одним словом, потянуло служивого на родину…

Сравнительная численность самых больших армий в мире. Иллюстрация из журнала «Огонек». Февраль 1912 г.

У находчивого канонира созрел план: написать от имени главного врача командиру полка, что ему, мол, надобно съездить в отпуск домой – отдохнуть. Сказано – сделано. Малограмотный Опенов вывел на клочке бумаги каракулями такую надпись (орфография оригинала сохранена): «Опенову нужно атдахнуть и вот я все покорнейше прошу уволить увотпуск его на два месяца так как он больной и ниходить нистрелять ниможет. Старший врач Иванов».

Письмо он скрепил госпитальной печатью, которой воспользовался в отсутствие фельдшера, и отправил такое послание своему командиру полка. Когда Опенова выписали из госпиталя, ему вручили санитарный