Дом на Невском проспекте (№ 65), который принадлежал банкиру-аферисту Генриху Блокку и после его смерти был продан с молотка

Петербургский историк Леонид Сидоренко считает, что Ильф и Петров, задумывая образ Остапа Бендера, вполне могли иметь в виду именно Генриха Блокка. Несомненно, что они слышали об этом деле: трагическая смерть Блокка и последовавший затем громкий скандал вокруг краха его банкирского дома прозвучали на всю Россию, обсуждались на страницах практически всех газет.

В пользу этой версии говорит многое. Бендер всегда с гордостью говорил: «Мой папа был турецкоподданный». А один раз в словах Бендера проскользнуло упоминание о том, что его отец «давно скончался в страшных судорогах». Действительно, именно так ушел из жизни подданный Турции Генрих Блокк. Не менее важно и свидетельство Паниковского, как-то раз назвавшего Бендера «невским франтом», намекая на его петербургское происхождение…

Еще один прототип Остапа Бендера – знаменитый аферист Маклаков-Ржевский. В августе 1912 года, отбыв тюремное наказание за 217 (!) случаев мошенничества, он в очередной раз вышел «на свободу с чистой совестью» и вовсе не собирался бросать своего прибыльного занятия. В том же году его вновь арестовали за целый ряд «подвигов» уголовного характера.

Одной из его последних афер стало открытие на Пушкинской улице в Петербурге комиссионной конторы под названием «Союз», она предоставляла частным лицам справки о кредитоспособности. Сыскное отделение разоблачило деятельность этого «союза темных дельцов», именовавших себя всюду «комиссионерами». Однако Маклакову-Ржевскому повезло: на этот раз ему удалось избежать ареста.

После краха конторы он бежал в Москву, где все-таки попался в руки полиции, но вскоре его выпустили на свободу – под залог. Неутомимый аферист снова не оставил своих занятий. В один из наездов в Петербург самым элегантным образом ему удалось обчистить ювелирный магазин. Подъехав в шикарной пролетке к шикарному ювелирному магазину на Невском проспекте, он отрекомендовался присяжным поверенным князем Голицыным. Его внешний вид не вызвал у ювелира никаких подозрений. Обещая показать жене драгоценности, а потом прислать за них деньги, Маклаков-Ржевский забрал из магазина бриллиантов на тысячу восемьсот рублей.

Прождав условленное время, ювелир заподозрил неладное, а когда приказчик сообщил, что по адресу, указанному респектабельным покупателем, никакого князя Голицына и в помине нет, понял, что подло обманут. В сыскной полиции по почерку записки, оставленной аферистом, сразу определили, что она написана рукой Маклакова-Ржевского. Начался розыск неуловимого мошенника.

Афериста выдал случай: агент сыскной полиции заметил у одного из посетителей кофейной на Невском портсигар, похожий на похищенный из магазина злополучного ювелира. Выяснилось, что портсигар куплен у некоего бильярдного игрока. Вызванный в полицию игрок заявил, что купил сей предмет у своего приятеля, уехавшего в Финляндию.

Фантазии петербургских карикатуристов начала ХХ в. на тему «вор-аферист». «Всемирная иллюстрация». 1910 г. № 83

Сыскные агенты отправились в Финляндию по следам «приятеля». После долгих поисков стало известно, что в городе Николайстадте (ныне Ваза) полиция задержала за неплатеж в гостинице прилично одетого господина с дамой, прибывшего из Петербурга. Сыщики немедленно отправились в полицию Николайстадта. Здесь перед ними предстал Николай Арнольдович-Карлович фон Гартман, оказавшийся не кем иным, как знаменитым аферистом Маклаковым. Он был облачен в костюм ордена иоаннитов при мантии, шпаге и шпорах. При обыске у Маклакова нашли квитанцию от сданного им на хранение чемодана. В нем оказалась масса квитанций в ломбарды и около четырехсот финских марок.

Казалось, аферам Маклакова-Ржевского пришел конец. В сопровождении полицейских его отправили в Петербург. Однако не тут-то было! Мошенник ловко бежал со станции Лахти. Финляндию он хорошо знал еще по своему первому побегу в 1905 году, когда выдавал себя за афонского монаха и скрылся из финского порта Ганге в Америку. Теперь со станции Лахти ему удалось беспрепятственно добраться до Выборга, где он отправился в гостиницу, заказал себе дорогой номер с ванной и вызвал массажиста. Однако вместо массажиста к Маклакову-Ржевскому нагрянула полиция. Спустя немногим больше десяти лет несравненный Остап Бендер успешно продолжил путь неуловимого комиссионера Маклакова-Ржевского…

«Аферист новейшей формации»

Сто тридцать петербуржцев стали жертвами ловкого проходимца, обещавшего всего за сто рублей выучить их модной профессии шофера за два месяца, выдать диплом и даже предоставить рабочие места. Аферист, носивший еще к тому же царскую фамилию Романов, воспользовался растущей в столице безработицей, а также быстро развивавшимся автомобильным делом. Он дал в газетах объявление о шоферских курсах, а для пущей убедительности своего «предприятия» арендовал сарайчик на Клинском проспекте и назвал его гаражом. В него он поставил неисправный, ни на какую езду не годный автомобиль, на котором и учиться-то было нельзя, и пригласил немца-механика для преподавания теории механики.

Практической езды в «школе Романова» не было – весь курс состоял лишь из теоретических занятий. Когда попавшие в школу ученики запротестовали и заявили, что этой теории им не одолеть, Романов назвал их забастовщиками и пригрозил отправить в полицейский участок, что даже проделал с некоторыми.

Естественно, никто из учеников «шоферской школы Романова» не получил ни свидетельства на звание шофера, ни работы. Возмущенные горожане потребовали от Романова вернуть им деньги, но никто из них не получил ни копейки из платы, внесенной за обучение. Мало того, в процессе «учебы» Романов еще брал с многих по десять рублей за свидетельство из Городской управы.

Обманутым ученикам ничего не оставалось, как обратиться в суд. К счастью для них, дело попало к одному из самых опытных и добросовестных судей города С.И. Никифорову, ему удалось установить широко задуманный и ловко осуществленный план, в результате которого мошенник собрал со 130 человек 13 тысяч рублей.

Добраться до Романова оказалось не так-то просто. От принятия повесток в суд он всячески уклонялся, «гараж» тотчас же переоформил на сына, служившего в Экспедиции заготовления государственных бумаг с небольшим месячным жалованьем в сорок рублей. Как выяснилось, сам Романов в адресном столе значился выбывшим в Стрельну, а учеников и залоги он принимал на квартире своей жены, где-то в ротах Измайловского полка.

Тем не менее, в апреле 1910 года справедливость восторжествовала: афериста доставили в суд. Действие там разыгрывалось поистине трагическое. По словам очевидца, «сорокалетние свидетели рыдали, рассказывая, как они стали жертвой этого обмана и потеряли последние крохи».

Приговор мошеннику, обманувшему почти полторы сотни горожан, казался довольно мягким – три месяца тюремного заключения, но это был максимальный срок по статье, ему инкриминируемой. По словам обозревателя «Петербургского листка», приговор аферисту лишь подчеркивал необходимость пересмотра положения о наказаниях, поскольку уголовные репрессии значительно отстали от современных реалий жизни. «„Пожалейте преступника“, –