Шрифт:
Закладка:
«Твою же, верблюдицу! Вот попал, так попал… — я чуть не свалился от внезапно накатившего страха. — И дёрнуло же меня этого пьяницу послушаться. А я ведь задницей своей детской чувствовал, что ничем хорошим, это точно не закончится… Я, — свободный человек! Какой ты на хрен, свободный… Ладно. Ну, поколотит этого идиота слегка, в первый раз, что ли? И правильно сделает. Хотел бы убить, давно бы убил… А я и здесь, в принципе, пересидеть могу. А потом по тихому, когда все разъедутся, смоюсь куда, от греха подальше…»
— Ну! И! Где?! Твой! Новый! Хозяин! А, горбун? — вколачивал с каждым ударом батога, в гордо согнувшегося от боли старика, свои удары, Ахмет… У меня даже слёзы выступили. До того этого пьяницу, жалко было. Ведь он и вправду, старался изо всех сил мне угодить… Угодил… Но я также понимал, что лезть в их дела, наверное, всё же не стоит…
Но этого почему-то не понимала противная белка, которая сидя у меня над головой, всё же решила посмотреть, что же она там такое, спёрла у Игды, раз он так сильно возмущался. Наверняка, что-то неимоверно вкусное!
— А-пчхи! — раздалось над притихшей поляной. Ахмет тут же остановился. И взглянул в мою сторону. — А-пчхи!
— Хозяин… — рромычал жалобно Игды. — Беги!
— А ну, замолчи! — погрозил я кулаком вылупившейся на меня чихающей белке. Ахмет же, подошёл к лошади и взяв из сайдака свой великолепный лук, ни слова не говоря, резко развернулся и стрельнул в мою строну. Белка, чудом успела сместится от летящей прямо в неё стрелы. Но тут, не удержался уже я.
— А-пчхи! — ну и едрёный у Игды, перец! Чтоб его! — Ахмет немного удивившись, взял ещё одну стрелу, и практически не целясь, выпустил её уже прямо мне в лицо…
***
Каково же было его удивление, когда его быстрая стрела, встретившись с ещё одним металлическим наконечником, тут же сменила траекторию полёта и ушла куда-то в небо, а возле его ног вонзилась в землю, небольшая, детская игрушка… И только он поднял прилетевший к нему подарочек, как ещё один наконечник вонзился точно в рассматриваемое с большим интересом древко, и расщепив его пополам, остановился аккурат перед его носом. Покрутив в руках получившийся крест, он ехидно улыбнулся.
— Это кто же у нас меткий-то такой, покажись мил человек, сделай милость… — отбросив в сторону мои стрелы, Ахмет развёл руками, выронив и свой грозный лук. Всем своим видом показывая своё искреннее радушие.
— А-пчхи! — снова чихнул я, и не удержавшись, свалился с проклятого дерева. Но не успел я подняться, как чихнув, мне на голову свалилась и рыжая белка. Ухватившись лапами за мои волосы, ещё раз чхнула, обдав меня новой порцией рассыпанных по всему беличьему телу, ядрёных специй.
— А-пчхи! — это чхнул уже я. А огромный Ахмет, оторопело глядя на эту феерическую картину, поддерживаемый сотнями глоток, неожиданно заржал…
Подойдя ко мне, он присел и пристально взглянув в детские глаза, похлопал меня по плечу.
— Комар! Я вижу ты времени зря не терял. Молодец… Похвалил он меня. Так с луком подружится, — не каждый опытный воин может. Но слугу моего, ты всё же зря от меня умыкнул… Ты меня, понимаешь? — выдержав его испепеляющий взгляд, я немного сместился в сторону, одновременно убрав с плеча его тяжеленую, прижимающую меня к земле руку.
— Да, Ахмет. Я тебя прекрасно понимаю. — максимально серьёзно ответил я. — Но Игды, — свободный человек. И он имеет полное право, сам выбирать себе хозяина. Он, выбрал меня. Потомка древнего рода, правнука хана Талалая. Не потому что он хотел обидеть тебя, а потому что он хотел быть со мной. И ты, Ахмет, должен уважать его выбор. Выбор свободного человека. Ты меня, понимаешь? — и я на всякий случай положив руку на медвежий коготь, вместе со спрятавшейся под рубаху белкой, посмотрел в глаза этого жестокого человека. Он же в ответ, как и тот огромный, черный волк, пытался отыскать в моих глазах, хоть толику животного страха.
— А ты что, Комар, меня не боишься? — прошептал он, еле слышно. — А то ведь я могу тебе голову скрутить в два счёта, не смотря на закон, и никто меня не осудит… — и он снова взглянул в мои детские глаза.
— Ещё сидя на дереве, — очень боялся. А теперь, — нет. — признался я, мило улыбнувшись.
— Почему это?! — удивился Ахмет. — Почему, перестал?
— А мы с тобой, очень похожи. Я такой же как и ты. Только я, — лучше! Во всём, лучше! Я даже лучше тебя стреляю! Не веришь? Можем ещё раз друг в друга пальнуть, и ты увидишь как я выбью твой острый глаз. Можем сразится на ножах. И ты узнаешь, что у тебя в животе. Да я даже без ножа, могу сейчас же перегрызть тебе горло! И ты меня не остановишь. Просто не успеешь. И самое главное… Мне не нужно избивать своих слуг до полусмерти, что бы они меня слушались…
Ахмет очень внимательно меня слушал. Я чётко видел, как меняется выражение его лица. А в конце от снисходительной ухмылки не осталось и следа. Затем он поднялся и натужно улыбнулся.
— Ты же помнишь Комар, что ты мне должен! — произнёс максимально громко, сотник.
— Что я должен? — ге понял я.
— Отужинать, ты со мной должен! — подняв к верху руки, заорал Ахмет. — Приходи. И белку свою захвати. Уж больно она, смешная… — И под громкие окрики, подгоняя лошадей, сотня воинов, содрогая землю подкованными копытами, помчалась сквозь редкий лес к реке. Я же, тоже помчался, но к полуживому Игды.
Взяв на руки лицо бедного старика, смочил его пересохшие губы кумысом, а кровавые раны потницей.
— Извини, хозяин! — прошептал Игды. — Не будет у нас завтрака, перевернули котелок с мясом, негодники!
— Не переживай, Игды! Прорвёмся… — погладил я его взъерошенные, седые волосы. — Ты же надеюсь, запомнил, кто это посмел через наш горящий очаг переступить?
Глава 19
— Брат! И кто тебя за язык-то тянул! — разорялся Келджик. — Зачем было с Ахметом так разговаривать! Вот скажи, кто Ахмет, а кто ты…
— Сказал и сказал… Чего
