Шрифт:
Закладка:
— Чёрных волков я отродясь не видал… Да ещё и говорящих… Белки были, это да… — тяжело вздохнув, с сожалением признал горбун. — Но что бы волки разговаривали… До такого состояния, я ещё не напивался… Ну, разве что на свадьбе брата… Я тогда с верблюдом разговаривал. Но с верблюдом, это же не страшно, правда? Я ведь и сам, немного верблюд…
— Не видел, значит… — смутно вспомнил я свои странные видения в прокуренной до одури юрте, где почти сутки провалялся без сознания. Странно, что только говорящими волками и больными на всю голову шаманами, всё и ограничилось… — Ладно, Игды! Проехали… Но ты точно, в порядке?
— Точно-точно, хозяин! Точнее не бывает! Жуть, как жрать хочу…
Жрать, я тоже хотел. А то от кумыса этого проклятого, мутило только сильнее… А ничего другого мне не давали. Разве только, потницу внутрь залить пытались, для отпугивания всё тех же, невероятно злых духов. Но я же не самоубийца какой, эту дрянь в малое дитя пихать!
— Вот спасибо, Комар! — искренне обрадовавшись вновь обретённой свободе, обнял меня вылезший из ямы мужик. — А то я уже на дождевых червей с лягушками, стал заглядываться. Подожди чутка, Господин, я быстро чего жрать приготовлю! Мяса-то у нас, просто завались! Ваши братья кроме конины, ещё и волчатину из лесу привезли! Люблю я их мясо. Оно и силу мужскую придает, и немощную старость отдаляет…
Ну да, привезли. Только все мясо, высоко над юртой, вялить повесили. А сами к медведице этой очухавшейся свалили. Видите ли, понравилось там у неё. Весело им с медвежатами и волчатами живётся. Всяко получше, чем возится с полудохлым братцем. Хотя… Они у меня молодцы! И медвежонка с дерева на верёвке спустили, и с волками на охоту ходят, а меня какой-то ворчливой бабке доверили, что кроме как вонючей кислятиной отпаивать, да самогонку местную на губы намазывать, не хрена и не умеет… Еле-еле, от неё избавился! Ещё и уходить не хотела. Хозяева мол, приказали, как я ослушаться-то могу. Пришлось наорать на дуру, да ещё и ножичком пригрозить. Чтобы убиралась вместе со своим вонючим кумысом из моего шатра! Пока я ей, её кривой, горбатый нос, для пущей красоты не подравнял как следует…
Пока я искал в лесу свои стрелы, Игды успел развести огонь и вскипятить воду для супа. Бросив в булькающую жидкость свои тайные ингредиенты, главным из которых был огромный кусок волчьего мяса. Но не успел он закончить колдовать над котелком, как вдруг заорал, словно его резали…
— Ты куда! А ну, отдай! Ах ты ж, вертихвостка! Вот, я тебе! — и схватив свой огромный нож, начал быстро бегать вокруг костра, проклиная зубастое, рыжее племя.
Я же, хоть уже и натянул лук для очередного выстрела, всё же обернулся в сторону бегавшего вокруг костра, видно, ещё не совсем выздоровевшего слуги.
— Да, твою же мать! — выругался я, снова наблюдая эту странную картину. — Выздоровел он! Ага, как же…
— Хозяин! Лови рыжую бестию! Она у меня мешочек с пряностями стащила! — махал на меня руками, снова поехавший крышей, взъерошенный мужик. — А они, очень дорогие!
— Мозги она у тебя стащила, а не пряности! — пробурчал я, и сплюнув, снова натянул свой, всё ещё не поддающийся мне лук. Но не успел я как следует прицелиться, как по мне пробежало что-то очень когтистое и запрыгнуло на детскую голову. Отчего, всё же выпущенная мною стрела улетела не куда-то в лес, а в дубовую крону, и там же застряла. — Ну хоть в дерево попал. И то, прогресс… — похвалил я сам себя, глядя на маячившую возле моих глаз, беличью морду. Вертихвостка быстро моргнув два раза, тут же больно укусила меня за нос, и спрыгнув в высокую траву, со всех ног помчалась к разлогому дереву.
Я конечно, не большой специалист по белкам. Но эта невероятно наглая, самодовольная морда, показались мне удивительно знакомой…
— Да ладно… — прошептал я, всё же вспомнив этот задранный к верху нос. — Это точно, та самая, кусачая тварь из моего сна!
— Хозяин?! — подбежал ко мне Игды. — С Вами, всё в порядке? Она Вас не покусала? А то они, чего доброго, бешёнными бывают!
— Всё нормально… — потёр я свой, к удивлению целый нос. — Ты за супом присмотри, а с белкой этой, я сам разберусь…
***
Не успел я с большим трудом взобраться на дерево и вытащить свою мелкую стрелу, как от сотен лошадиных копыт задрожала земля и всё видимое пространство возле юрты, тут же заполнилось вооружёнными всадниками. Позабыв о наглой белке с мешочком специй, я внимательно следил за происходящим внизу.
— Игды! Пьяная твоя рожа! — проорал высокий, статный воин в кольчужной броне и остроконечном шлеме. — Ты какого хрена здесь ошиваешься, а не как положено, своего господина с кумысом и доброй закуской с похода встречаешь?! Я что, должен тебя по всему лагерю искать? — мужик тут же слез с коня и с ноги заехал низко поклонившегося ему Игды. Тот, от доброго пинка и под дружный хохот вооружённых до зубов всадников, аж перевернулся. Но к всеобщему изумлению, тут же встал на ноги и перехватив руку с занесённой было над ним плетью, сам проорал на вояку скрипучим, старческим голосом. Да так, что вся орава враз затихла в ожидании большой беды.
— А ты мне больше, не господин! Понял! — и тут же, видимо подсмотренным у меня приёмом, ловко вывернул плеть в сторону большого пальца и откинул её в сторону. Чем привёл грозного Ахмета, в полный ступор. Все воины неодобрительно загудели.
— Не понял?!!! — вызверился на него Ахмет. — Ты чего это, баран безмозглый, перебрал с утра? Или совсем берега попутал? Забыл, старый дурак, кто перед тобой стоит? Бегом! В припрыжку! Ко мне в шатёр, и накрыл праздничный стол! Пока мы с моей сотней, лошадок у реки будем поить. Дорогой гость у нас сегодня будет… Так что постарайся, чтобы всё было самое лучшее! Как ты умеешь… А то, не сносить тебе головы!
— Не буду я больше, ничего для тебя делать! Сам себе, свой стол накроешь! — гордо выставил вперёд тощую грудь Игды. — А у меня теперь, новый хозяин имеется. Понял?! И он, в сто раз лучше тебя, жадного, жестокого душегуба!
— Вот же, старый хрен… — прошипел я, опешив от наглости своего, явно ещё не отошедшего от ядрёной травы и крепкого самогона, внезапно осмелевшего слуги. — А повежливей, нельзя было как-то сообщить…
— И кто же это посмел, моего слугу к себе переманить? —
