Шрифт:
Закладка:
Со стороны водопада послышались уже знакомые щёлкающие звуки, издаваемые безобразными уродами со дна пропасти. Белка спрыгнула с моей головы и снова проворчала на понятном мне языке.
— Ищи знак, найдёшь выход… — а сама спрыгнула на пол и словно подорванная носясь по пещере, начала что-то активно искать.
— Знак… — прошептал я про себя., почти теряя сознание. — Знать бы ещё, что это за знак… Я приподнялся и обшарив взглядом до боли знакомую пещеру, так и не смог ни за что зацепится. Всё было как обычно. Большие валуны с поросшим на них мхом, каменные стены, даже потолок, ничем особенным не выделялся… — Могла бы и подсказать, а не только по пещере прыгать. Наверняка свои орехи ищет, а ты тут по стенам ползай в полуживом состоянии. Стоп. А это что? — я уставился на кровавый отпечаток на стене. Это точно, не была моя детская ладошка. И не взрослая лапа… Кто же её оставил-то? И тут я вспомнил…
Неунывающий Келджик с разорванным лицом, безногий Элдак, горящие медведи и страшные молнии… Я положил свою ладонь точно на отпечаток руки моего названного брата. Стена засветилась тусклым, голубым светом.
— Вау! — убрал я руку и свечение пропало. — Ну и кто тут молодец! — похвалил я себя. — Белка! Кончай уже прыгать! Я нашёл твой тайный знак! — но рыжая, не обращая на меня внимания, перепачкавшись зелёной жижей, самозабвенно продолжала разгребать остатки шамана, освещаемая парящими над головой, искрящиеся душами…
Страшное щёлканье эхом прокатилось по пещере, белка, найдя наконец искомый предмет, рванула от слепых монстров, что живой волной вкатились по наши души. На лету вставив горошину в медальон, прокричала мне, — уходи! А сама развернулась и прыгая по щёлкающим головам, ловко уворачиваясь от кривых когтей и таких же зубов, уже почти выбралась из пещеры, но у самого водопада, поскользнувшись на останках паука, попала в пасть одной из мерзких тварей…
Пульсирующий медальон одну за другой вбирал в себя несчастные души, парившие под потолком. А зачарованные его светом неземные создания, окружили с трудом держащегося не ногах мальчишку. Ещё секунда и его грешная душа выйдет из потерявшего очень много крови, измученного тела. Ещё мгновение, и вся эта кровожадная свора набросится на меня…
— Что, уроды… Думаете поймали? Хрен вам, а не Комара… — покрутив медальон в руке и улыбнувшись рванувшим на меня тварям, я вонзил ржавый нож себе точно в сердце. Убедившись что дерево окончательно насытилось и позеленело, я с десятками острых как бритва зубов в своём бедном теле, из последних сил дотягиваюсь до стены медальоном в детской ладони. И тут же проваливаюсь сквозь неё, словно её и не было. Падая в бесконечную пропасть вместе с облепившими меня монстрами, бросаю эту странную вещицу с такой неистовой силой, что она проделывает в тёмной бездне, голубую дыру. А я тут же растворяюсь словно дым…
***
— Игды, — молодец! Игды, — знает своё дело… — снова танцующий старик и его невыносимые зловония в туманной полутьме…
— Игды, — идиот! — только и смог я тихо выговорить, и тут же бессильно опустить голову, глядя как дым из кадила бодренько подымается вверх, к зияющему в шатре голубому отверстию. С подвешенным там свежим, почти завяленным волчьим мясом…
Глава 18
Дрожащими от слабости руками в который раз натягиваю тетиву, целюсь в нарост, и… Промахиваюсь…
Прошло три дня после того как я очнулся в прокуренной до одури юрте, с обдолбанным в хлам слугой-наркоманом. Чуть не уморившим бедное дитё до смерти. Нашаманив заодно и самые странные видения в моей и так, насыщенной разными событиями жизни…
Сегодня я наконец-то почувствовал себя намного лучше, и смог самостоятельно передвигаться. Крови из меня вылилось, явно больше чем нужно. Но я то, ладно… А вот Игды всё же пришлось от общества на пару дней изолировать. Временно поселив в им же вырытой, глубокой яме. Предварительно вынув от туда все острые предметы. Потому как, перестарался он немного со своей ядрёной травой. Да и в недавнем перевоплощении в очередного вонючку-шамана, тоже видимо, переборщил. Выцедив перед очищающими душу процедурами, почти целый бурдюк неразбавленной кумысом, крепкой потницы. И все ради изгнания своим горячим дыханием, невероятно злых духов. А заодно и дезинфекции старых шкур, данного помещения. Что в принципе, не такая уж и плохая затея. Особенно учитывая наличие в них разнообразной кровососущей, невероятно кусачей, мелкой живности. Но в своём благородном порыве всё сделать как полагается для истинного служителя культа, так с этим делом перестарался, что с огромным ножичком за несуществующими, говорящими белками, пол дня гад по всему лагерю как подорванный бегал. И так здесь всех перепугал, что я аж испереживался весь. Что в моём, и так незавидном положении, уж точно противопоказано. А то, порешит ещё кого-нибудь, воображая что бедолага и есть та самая, жирная, говорящая белка для супа, а я потом отвечай, за явно поехавшего крышей идиота.
После очередной, неудачно выпущенной стрелы я немного присел, потому как у меня снова закружилась голова. Но глубоко вдохнув полной грудью осеннюю прохладу и взяв себя в руки, я принял боевую стойку и снова погрозил железным наконечником злосчастному наросту…
— Да что, такое-то! — выкрикнул я с досады, глядя как только что выпущенное мной древко, снова упорхнуло куда-то в лес. Теперь, ищи-свищи его! А искать надо. Стрел-то моих, миниатюрных, всего-то с десяток штук осталось. Хорошо хоть братья лук мой с собой прихватили, да про колчан с пятком уцелевших стрел не забыли…
— Хозяин! — послышалось жалобно из глубокой ямы. — Выпусти ты меня, пожалуйста! Игды, уже выздоровел совсем!
— Сейчас… — пробурчал я про себя. — Разбежался и падаю… — пол дня гада всем лагерем ловили, пока он за белочками бегал…
— Хозяин! Честно-честно! Не вижу я больше говорящих белок! — клялся мне, для его же блага изолированный от общества, алкаш-наркоман.
— А волков говорящих, тоже не видишь? — подойдя к яме поближе, взглянул я в глаза исхудавшего на водной диете старика.
— Волков? — переспросил Игды.
— Ну д. Черных,
