знаю, что не заслужила этого так, как Лола. Я чувствую, как каждый гребаный день напоминает мне об этом.

– Мне кажется, ты нормально справляешься. Так Айви хочет попасть в этот клуб, да?

– Конечно. То есть она обязана быть там. Я знаю, она не простая, но все в курсе, как усердно она трудится. Я всегда вроде как ненавидела ее за это. Как бы там ни было, с ней все будет в порядке. Она из настоящих «пойди и добейся» этого мира. Я же просто… нет. И теперь я запорю рождественский концерт.

Я видела, откуда пришла Айви, и хорошо понимаю, что может скрываться за этим яростным двигателем, который она прячет ото всех. Люди вроде Араминты, кажется, считают ее просто целеустремленной. Но для Айви это может стать настоящим «сделай или умри».

– А рождественский концерт так уж важен?

Араминта закатывает глаза так, будто я обязана быть в курсе всех треклятых традиций этого места. Но потом улыбается мне.

– Это правда важно. Для нас это как будто всемирный смотр. Приходят родители, многие из них – большие шишки в мире искусства, музыки, театра, кино. Некоторые занимают высокие должности в университетах. Но миссис Эббот расширяет список приглашенных – надеясь привлечь новых спонсоров. Она дала мне понять, что в этом году гостей будет больше и они будут важнее, чем когда бы то ни было.

Мне интересно, придет ли папа. Уверена, он не упустит возможности выставить напоказ потенциал школы. Может быть, мне удастся убедить его подождать еще год. Дать Айви шанс стать старостой, предъявить свои законные права и получить место, которое она хочет, в университете по ее выбору, и потом школу можно будет превратить в дворец удовольствий, который задумал мой папа.

– Как бы там ни было, Лола бы исполнила ту невероятную скрипичную партию, потому что она была хороша в этом как ни в чем другом. А я должна петь, но я просто не могу сделать это, как надо. У меня никогда не получится.

– А что за песня?

– «Think of Me» из «Призрака Оперы».

– О, сложно.

– Ты поешь?

– Немного. В Штатах я занималась местечковым театром.

Это было немного больше, чем местечковый театр. Но я не хочу, чтобы кто-нибудь тут знал об этом. Мне и так надоело, что все на меня пялятся.

– Знаешь… это довольно сложная песня, там нужно брать несколько высоких нот. Плюс я не хочу просто стоять там, словно тумба, так что я хочу несколько балетных танцоров фоном. Но Бонни и Кэти не прирожденные исполнители, а мистер Уиллис полный ноль в хореографии, если уж честно, и нет другого учителя с настоящим опытом, который мог бы помочь или подсказать. Кроме того, мой костюм – просто отстой, какая-то старая пачка из древней постановки «Лебединого озера» или вроде того. Ужасно. Я попыталась перешить ее, но не уверена, что у меня получилось. Нет, забудь, я уверена, у меня не получилось. Вот почему я тут. Надеялась поплакать в тихом месте, раз уж не могу вернуться в свою комнату. Каждый раз, как я захожу в Дом Полярис, на меня пялятся.

Она выглядит искренне расстроенной. И, несмотря ни на что, мне ее жаль. Я знаю, что это решение взбесит Айви. Но, может быть, это и хорошо. Может, мне нужно слегка расширить круг своих друзей.

– Почему бы тебе не показать мне свой номер? Может, я и подскажу тебе что-нибудь. На самом деле я помогала с хореографией для «Плавучего театра», последнего мюзикла, который мы ставили.

Араминта моргает.

– Ты и вправду сделаешь это?

– Почему нет?

– Ну… я могу вспомнить одну коротко стриженную темноволосую причину.

– Как я и сказала, я не собственность Айви. А это просто музыкальная постановка. Я вроде как не жду, что мы станем «лучшими подругами».

На последних словах я обозначаю в воздухе кавычки, и Араминта смеется.

– Ладно, круто. Но явно не здесь. Спустимся в музыкальные комнаты. Они звукопоглощающие, так что, по крайней мере, никто не услышит, что я не могу взять высокие ноты.

– Уверена, у тебя отлично получится. Полезно выходить из зоны комфорта.

– Я сброшусь со скалы, если не смогу спеть это, – бормочет Араминта. Затем ахает. – О боже, это так бесчувственно с моей стороны. Извини.

Качаю головой.

– Не переживай. Но, Араминта, я должна спросить. Ты всегда была уверена, что Лолу не убивали… несчастный случай или самоубийство, но что там, на утесе, она была одна. Как думаешь, почему она могла это сделать? Мне кажется, у нее была практически идеальная жизнь. Не та, от которой хочется убежать.

Араминта оглядывает библиотеку, чтобы убедиться, что никто не подслушивает.

– Это правда. Но у нее были тайны… и она знала тайны других людей. В этом у нее был талант. – Глаза Араминты темнеют, когда она говорит об этом. Неужели Лола знала одну из тайн Араминты? Что она могла скрывать?

Я меняю тему.

– Так ты поэтому так расстроилась? Из-за своего выступления?

– Нет, ты права. Тут намного больше. – Она медлит. – Проблемы с парнем. Долгая история и очень неловкая.

– Ой, не рассказывай… поверь мне, я знаю, о чем ты.

– Есть прогресс у вас с Тедди?

Мы выходим из библиотеки, направляясь вниз, в подвал к музыкальным комнатам, и я окидываю Араминту внимательным взглядом.

Но, кажется, на лице ее нет никакой злобы: лишь искреннее, открытое любопытство. Это новая сторона Араминты, и мне она нравится.

Звонок возвещает об окончании занятий, и ученики рассыпаются по коридорам. Сейчас начинается большая обеденная перемена, но, поскольку Айви и ее команда не будут мне рады, как раньше, я уж лучше пойду вниз с Араминтой. Пока мы пробираемся сквозь встречную толпу, Араминта хватает меня за руку, чтобы я не потерялась.

Поднимаю взгляд и замечаю Айви, которая смотрит на нас.

О, ну вот, теперь она видела меня с Араминтой. Я позволю ей делать собственные выводы о том, что происходит. Она сама подтолкнула меня.

Посмотрим, что она будет делать теперь.

30

Айви

Идет дождь, и капли стучат по старому, тонкому одинарному стеклу окна спальни Харриет. Вечер четверга. Если бы я осталась с Одри, это был бы киновечер. По совету мистера Кинфелда мы выбирали классику для просмотра каждую неделю по очереди. Киноклуб для нас двоих. На этой неделе мы должны были бы смотреть «Шестнадцать свечей»[10] – Одри никогда не видела этот фильм, один из моих любимых. Вместо этого я сижу с Харриет в ее комнате.