- Ладно, ты победил.

Она поднесла горлышко ко рту, схватилась за металлическую крышку зубами, Лёва успел услышать звук с шипящим хлопком, прежде чем крышка из её рта полетела на землю. Даже не оглядываясь на неё, Катя сделала шумный глоток из бутылки.

Лёва, обернувшись, взглядом попытался найти упавшую крышку, но та канула в одной из луж. Всё ещё обескураженный увиденным, он снова повернулся к Кате:

- Ты что, открыла пиво зубами?

- Я ещё и глазом умею, - как ни в чём ни бывало, ответила она.

- Это очень круто, - с уважением отметил Лёва.

Ему вдруг подумалось, впервые без всякой злости, что этим она Шеву и покорила. Катя будто и не в курсе была, что это странно: открывать пиво зубами, когда ты пятнадцатилетняя девчонка. Её просто не волновали такие условности. Лёва ей позавидовал: хотел бы он также. Ну, не пиво открывать, а уметь не париться.

- Я тоже хочу, - вдруг сказал он, протягивая руку к бутылке. – Можно?

- Конечно.

Она передала ему пиво, и он хлебнул из горла терпкую кисловатую жидкость. Поморщившись, вернул бутылку Кате.

- Как тебе?

- Неплохо, - соврал он.

Посмотрев вперед, где за перекрестком начиналась улица Салова, Лёва сбил шаг. Негромко произнёс:

- Там дальше кладбище.

- Там Юра?

Катя впервые назвала Шеву по имени. Лёва кивнул.

- Я у него не была. Не смогла.

- А я был, - несколько резковато ответил Лёва.

- Не хочешь зайти?

- Конечно нет.

- Ладно, - покладисто отозвалась Катя. – Мы мимо пройдём.

Лёва предпочёл бы вообще свернуть, но не решился об этом попросить. После многочисленных снов с Юриными визитами прямиком из могилы, у Лёвы противно слабело в ногах при мысли о кладбище, но он боялся, что, если расскажет об Кате, та посчитает его трусом. Поэтому шёл дальше, делая вид, что всё в порядке.

- А почему ты решил стать лысым?

Он был рад, что Катя сменила тему, пусть и на такую.

- Я не лысый! Просто коротко побрился, вот, видишь, - и он провёл ладонью по колючкам на своей голове.

- Это почти что лысый. Так почему?

- Ну… Не знаю. Просто.

- Не просто, наверное, - продолжала приставать Катя. – Девчонки меняют прическу, когда хотят изменить жизнь.

- Чё? – нахмурился Лёва. – В смысле?

- Ну, это в знак нового начинания. Оставила всё старое позади и впереди только новое. Символично, понимаешь?

- Не понимаю. Это всего лишь волосы.

- Но ты же их почему-то сбрил, хотя это для тебя не типично. Значит, для тебя это что-то значило.

«Да ё-маё, какая она докапучая», - раздраженно думал Лёва.

- С чего ты взяла, что не типично? Мы пару месяцев знакомы.

- Я видела твои фотки.

Лёва аж остановился посреди улицы.

- Где?

- Шева показывал. У него дома, в семейном альбоме.

Лёву мелко затрясло.

- Да как он… Да вы… Сука!

Катя обернулась на него:

- Злишься?

- А как ты думаешь! – с прорвавшейся яростью крикнул Лёва.

- Я тоже злюсь, - призналась она.

Лёву это откровение сбило с толку.

- На что? – резковато, но уже без прежней агрессии спросил он.

- На Шеву. Так не поступают.

- Как «так»?

Сделав несколько больших глотков из бутылки, Катя, вытерев рот рукавом джинсовки, пояснила:

- Вот так. Ушёл и ничего не сказал. Не объяснил. Не попрощался. А мы остались тут и всё время думаем… Что это было, почему, что я могла сделать? Гоняю эти мысли по кругу каждый день.

Лёве совсем расхотелось на ней срываться. Сунув руки в карманы, он снова хмуро уткнулся в воротник куртки.

- А ты? - спросила Катя. – Ты думаешь об этом?

- Думаю.

«Ты ещё не знаешь, как он поступил со мной», - с едкой обидой подумал Лёва. И действительно почувствовал: он злился не на неё, а на Шеву. Надо же, раньше не замечал.

Взяв бутылку из Катиных рук, он примкнул губами к горлышку и залпом осушил её почти до половины. Девушка, смеясь, вырвала её обратно – так, что часть пива пролилась на Лёвины куртку и джинсы.

- С непривычки может и развести, - предупредила она, забирая бутылку.

- Ты меня облила! – шуточно возмутился Лёва, оглядывая себя.

- Ты и так мокрый.

- Да, но теперь я воняю пивом.

Она снова полезла во внутренний карман джинсовки (Лёва начинал думать, что у неё там своего рода Нарния из книг Клайва Льюиса) и вытащила носовой платок с цветочками. Подойдя к Лёве, она передала ему бутылку, а сама принялась собирать с его куртки пивные капли. Какое-то время они молчали, Лёва, переминаясь с ноги на ногу, слушал шум затихающего дождя и звук елозящей ткани по синтепону. Чтобы чем-то заполнить паузу, он сделал глоток из бутылки и, неловко наклонив горлышко, снова пролил часть жидкости на себя.

Подняв на Лёву глаза, Катя устало вздохнула:

- Все мальчики – свинюши.

- Только не я, - серьёзно возразил Лев. – И вообще… Вы не лучше.

- Кто это – «вы»? – в голосе Кати послышалась готовность спорить.

Она убрала платок в нагрудный карман и забрала бутылку у Лёвы.

- Девочки, - Лёва сделал вид, что не заметил её негодования. – У меня есть сестра, у неё в комнате бардак в десять раз хуже моего.

- Ага, - покивала Катя. – А у меня есть брат и у него носки разве что в углу не стоят.

- Твой брат вообще специфичный человек.

- Да? Может, твоя сестра тоже специфичная!

- О, ну не настолько!

- Господи, не спорь. Все знают, что мужики противные и вонючие, вы даже сами это знаете.

- Чего?! – возмутился Лёва. – От меня не воняет!

- Это потому что ты моешься.

- Ну конечно!

- Признай, что среди вас это редкость.

- Не признаю! Ты… Ты вообще ходишь в одном и том же, - Лёва прошёлся по Кате оценивающим взглядом. – Я вижу тебя в этой юбке уже который месяц!

- Это моя любимая юбка! И… И главное, что я её стираю!

- О, да? Может, ты просто так говоришь, а на самом деле не стираешь! Может, ты просто не хочешь признавать, что такая же грязнуля.

- Такая же как