пытаясь понять, о чем он говорил. На девяносто процентов это была дымовая завеса; только в самом конце своей речи он вкратце излагал суть дела. Так и сегодня: он долго разглагольствовал о важности кооперации всех видов силовых структур, о взаимообогащении опытом, об особой ценности дружбы и сотрудничества спецслужб. Собравшиеся с трудом сдерживались, чтобы не зевнуть.

Наконец он подошел к основной теме.

— Я знаю, что здесь собрались только высокие профессионалы своего дела, и поэтому буду говорить так, чтобы меня понимали только вы, — заявил он. — Предположим, одна спецслужба нуждается в быстрейшем аресте преступника, но бюджет времени у нее очень мал, а дело — срочное. Она обращается к Интерполу с просьбой о помощи. Ни я, ни мой начальник никогда не смогут отказать коллегам. Сотрудники римского бюро и итальянского представительства немедленно включаются в работу. Мои люди организуют наружное наблюдение, берут преступника под колпак, готовят захват. Но почему-то спецслужба перехватывает его и куда-то вывозит, не поставив в известность нас.

— Я считаю, что профессиональная этика требовала наличия постоянной связи, — продолжал он, вперившись глазами в Уэлмота. — Но и это еще не все. Наш агент наблюдал, как преступник залез в холодильник, который, как мои люди выяснили, является транспортным средством, зарегистрированным на американское посольство, и машина куда-то уехала. Вчера мы получили официальное уведомление, что данный преступник, который жил в гостинице под именем, если не ошибаюсь, Жан-Пьера Одду, был обнаружен мертвым в районе Пино и захоронен местными властями. Согласитесь, джентльмены, что это из ряда вон выходящий случай. Интерполу нужно объяснение, как и когда, а также в результате чего лишился жизни Одду. В противном случае Интерпол, открывший временное дело по просьбе коллег, закрыть дело не может.

Он сел, и в салоне воцарилась тишина.

Всем собравшимся было ясно, что Дермотт специально создает ситуацию, в результате которой всем придется погрузиться в ворох бумаг, переписываться с коллегами, делать запросы и получать пространные ответы — и все это не стоит ломаного гроша! Если этот Одду погиб в результате ликвидации, которую проводило ЦРУ, правды все равно никто не узнает, а все, кто в операции участвовал и кто ее обеспечивал, должны напустить как можно больше туману. Кончится все тем же, с чего началось, а Дермотт выпендрится в очередной раз, чтобы показать, насколько он важная фигура.

Но Лобо, который всегда разыгрывал партию так, как не умел никто, задумался над тем, нет ли во всем этом представлении второго плана. Что это значит?

Вот что. Дермотт, возможно, агент ЦРУ. Он, O’Коннор и Миллисенд сговорились осуществить небольшой переворот в американском разведывательном сообществе в Риме. «Центр-Альфа» сделают козлом отпущения за мнимый провал, его самого отправят в отставку, Уэлмота переведут в Перу, а Миллисенд займет его место. Этого допустить нельзя.

Попросив слова, он встал, отложил трубку и начал:

— Джентльмены, то, что я услышал, вполне логично, правильно и закономерно. Мы не должны забывать о правилах отчетности и взаимодействия даже тогда, когда перегружены работой. Я считаю, что нам в ближайшие дни нужно провести встречу со всеми, кто был задействован в операции, о которой говорит мистер Дермотт, изучить все ее детали снова, проверить все факты, а затем послать специальный меморандум в Интерпол, что поможет мистеру Дермотту окончательно закрыть данное дело.

С этими словами все согласились, и Мэддисон повез человека из Интерпола обедать в «Сандалью» — лучший ресторан в Риме.

43

Лобо приехал в римский офис Международного Красного Креста через полчаса. Большую часть времени он проводил здесь, но всеми делами, связанными с его ролью в этой организации, занималась молодая женщина из Арканзаса; там она была директором местной больницы. Лобо выезжал на деловые встречи и встречался с больными детьми раз в неделю — по понедельникам. Все остальное время он занимался делами более сложного и деликатного характера.

Включив радиопередатчик особой сети, он послал по фиксированной частоте сигнал LCG. Он означал «Лобо вызывает группу». Сигнал принимался коммуникаторами каждого из членов группы. Коммуникаторы выглядели по-разному: у одних то был музыкальный портсигар, у других — карманные часы со звоном, у третьих — наручные часы с мигающей лампочкой. Получив сигнал, подчиненные Лобо, где бы они ни находились, должны были тут же выезжать к озеру Браччано, где группа собиралась в ресторане «Заира».

Когда Лобо вошел в ресторан, там за столом уже сидели Миланец, Индус, Финансист и Репортер. Последний был любимчиком Лобо. Он был журналистом и писал статейки об итальянских палаццо и соборах. Репортер дружил с кинозвездами и даже пользовался услугами некоторых из них, что никого не удивляло: ему было тридцать семь лет, он был высокого роста, красив и всегда подчеркнуто элегантен. Лобо знал, что мать Репортера была родом из Люксембурга; она работала секретаршей в американской комиссии по послевоенному восстановлению предприятий в Северной Франции. Она вышла замуж за американского военного корреспондента, случайно попавшего на прием, который комиссия давала для местных индустриалистов. Репортер и сам начинал как газетчик.

— Слушай, — сказал ему Лобо. — Пока соберутся все, расскажи, кто из кинозвезд стал в последнее время жертвой твоих чар.

— Джентльмен о таких вещах не говорит, — улыбнулся Репортер.

— Брось! Я обращаюсь к тебе как к сотруднику нашей группы: ведь, может статься, нам понадобится такой контакт для дела.

— Тогда, так и быть, скажу. Мы подружились с Анной Марини. Все во имя дела! Ее папаша — адмирал, заместитель начальника штаба морских операций. Анна меня уже с ним познакомила. Он предлагает нам с ней побывать на эсминце «Импетуозо»; им командует его старший сын.

— Это старая посудина, хотя и выглядит как новая, — вставил Финансист, лучший в группе знаток итальянского военного флота. — Его собираются продать ливийцам… Побывайте на нем, расскажешь, что это за парень, этот капитан корабля. Подружись с ним. Хороший контакт. Утрем нос военно-морскому атташе.

— Тогда на нас повесят еще и флот, — резонно заметил Лобо. — Лучше не высовываться.

— Лобо, ты прав, как всегда, — согласился Финансист. — Когда ведешь себя тихо, как мышь, кот забывает, что ты в норке сидишь.

— Великие слова! — вставил Миланец.

— Чем тише себя ведешь, тем здоровее живешь, — поддержал их Индус.

Лобо рассмеялся:

— Согласен.

— Но Анну Марини в свой гарем добавь, — назидательно заметил Финансист. — Она понадобится и для релаксации, и для дела. Кинозвезды полезны и для мужчины, и для успешного выполнения им любого задания.

— Откуда такая опытность? — удивился Лобо.

Финансист пожал плечами:

— Моей первой любовью была Ирен Моррис — помните сериал «Каждое воскресенье»? Правда, ей уже было слегка за пятьдесят,