— Ты был. Мы оба тебе очень благодарны и надеемся тоже оказаться тебе полезными.

— Da ut des, — сделал гримасу Джонатан. — Я ни разу в жизни не пользовался этой формулой… Впрочем, нет. Один раз такое было. Я спас утопающего на Кипре, а он оказался английским аукционером. Он помог мне продать этюд Карраччи, который никак не хотел со мной расставаться… Так куда же вы едете?

— В Брайтон. Там, мне кажется, можно устроиться работать: туристический город, он быстро растет. Значит, и появляется больше возможностей.

— Сомневаюсь. Но попробуй. Держи меня в курсе дела. Вдруг у меня появится какая-нибудь идея. Кстати, в Брайтоне живет мой родственник — Энтони. Он богат: получил огромное наследство, а теперь покупает недвижимость в Чичестере. Популярное, кстати, место! Там неплохой университет и очень старая гостиница, ей лет триста! В крайнем случае обратись к нему: он славный парень и придет на помощь. Как у тебя с деньгами?

— Кое-что пока есть.

— Послушай. Я дам тебе дебитную карточку банка «Эллайенс энд Лестер». На ней не больше пары сотен фунтов, но это — твой резервный фонд, нечто, что может выручить тебя тогда, когда тебе нужно купить кусок хлеба, а денег в кармане нет. Запомни: код — 3647.

— Спасибо. Ты — верный друг, мы оба тебе очень благодарны.

— Брось! Сочтемся когда-нибудь… Как вы поедете?

— Поездом в семь часов вечера.

— А куда денетесь потом?

— Около вокзала есть маленький отель — «Каппадокия». Совсем недорогой. Места там есть. Неделю там мы протянем, а дальше посмотрим.

— Я знаю его, там действительно неплохо. Чисто, уютно. И в центре города. Только, по-моему, довольно шумно. А где ты собираешься искать работу?

— Побегаю, посмотрю, почитаю объявления. Мне ведь нужна работа в том месте, где у меня не будут требовать паспорт.

— В таком месте ты будешь получать два фунта в день. Если ты вообще такое место найдешь. И смотри не попадись полиции.

— Я буду осторожен.

— Боюсь я за вас! Может быть, все же оставишь тут Роберту на время?

— Нет, она не останется… У нас есть несколько часов, я покажу Роберте центр Лондона, ладно?

Джонатан засмеялся:

— Нет уж, я покажу ей центр Лондона! А заодно и тебе. Я уверен, что ты, хоть и бродил по Лондону много раз, не имел понятия, на что смотришь. И потом, в каких районах ты бывал?

— В Найтсбридже, Актоне… И еще в районе Пэддингтона.

— Все понятно. А в Ламбете?

— Вот там — нет, не бывал. А почему ты спросил про Ламбет?

— Да ведь там до недавнего времени располагалась британская спецслужба, — хихикнул Джонатан. — А ты ведь был по этой части, верно?

— Был когда-то. Давным-давно.

— Врешь, конечно. Но, раз дела у тебя плохи, ты со своими парнями рассорился. И от них прячешься. Вот почему я и говорю, что ты можешь погубить Роберту.

— Я не дам ее в обиду.

— Все так говорят, — задумчиво произнес Джонатан.

42

Лобо приехал на улицу Принципе Амедео в 10.20. Американское посольство, огромное, помпезное здание в стиле итальянских палаццо XVIII века, было окружено высокой стальной оградой, но он повесил на нагрудный карман пиджака специальный пропуск, и морские пехотинцы, козырнув, впустили его машину на территорию. Совещание было назначено на одиннадцать часов, но Лобо был уверен, что все соберутся по крайней мере на двадцать минут раньше. Он не ошибся. Дежурный офицер провел его на второй этаж, где в так называемом Голубом салоне уже сидели восемь человек. Места посла и его гостя, заместителя директора Интерпола, пустовали: его угощали в кабинете Мэддисона.

Лобо раскланялся со всеми, пожал руку Уэлмоту и сел на указанное ему место, в самом конце стола. Две пожилые секретарши разнесли всем кофе и печенье. Лобо от кофе отказался, налил себе газированной воды и вытащил трубку. Курение в салоне в те годы не воспрещалось, и сам Мэддисон на каждом совещании нещадно дымил своей гаванской сигарой.

Закурив, он обменялся взглядами с парнем из ЦРУ. Сорокалетний Роджер Миллисенд был недавним приобретением посольства. Он лет десять изображал из себя суперагента, болтался по средиземноморским курортам, общаясь с советскими туристами и дипломатами, заработал в конторе дурную славу своей болтовней и полным отсутствием знаний о Кремле, но его всемогущий дядюшка, возглавлявший департамент аналитики в Лэнгли, умудрился устроить Роджера в посольство, которое досталось Мэддисону.

Лобо рассказывали, что Миллисенда пару раз видели въезжающим в «клуб натуристов» около Бриндизи; Лобо доклады об этом никому не отправлял, но хранил в своем личном сейфе. Роджеру он об этом все же намекнул, так как нисколько не верил ему и считал, что тот — «один из паразитов на здоровом теле Компании». Такого же мнения придерживались и другие ветераны его службы.

Первым взял слово Уэлмот.

— Джентльмены, — начал он, — мы представляем здесь разные службы и даже разные страны. Но на протяжении многих лет, чтобы не сказать — десятилетий, мы делаем общее дело, очищая наши страны и вообще весь мир от всего того, что мешает развиваться западным демократиям и свободным обществам. По мере того, как мы продвигаемся вперед по нашей непростой дороге, нам нередко приходится иметь дело с врагами прогресса и демократии, и мы, действуя совместно, неизменно справлялись с трудностями положения и врагами свободного мира. Сегодня мы собрались в Риме, чтобы решить немногие вопросы, которые еще остались нерешенными, и подтвердить нашу преданность общему делу. Я хочу предоставить слово нашему многоуважаемому мистеру Дермотту, заместителю директора Интерпола по связям с общественностью.

В понятие общественности входили, само собой разумеется, и разные спецслужбы.

Джарвис Дермотт совсем не походил на человека из верхушки Интерпола — а Лобо знал многих из них. Те ребята были что надо: профессиональные копы, пришедшие в Интерпол из специальных подразделений, — четкие, резкие, крепкие. Этот был другим: рыхлым, пухлым, лощеным. На нем был светло-голубой костюм с галстуком-бабочкой, нежно-голубая рубашка, темно-синие туфли. В руках франта была тонкая фиолетовая папка.

Дермотт не встал: он решил говорить сидя. Это не понравилось Мэддисону; он даже скривился. Хотя Дермотт являлся то ли вторым, то ли третьим заместителем директора Интерпола, в прошлом он был средней руки чиновником в правительстве британских консерваторов. Он четыре года руководил административным департаментом в Министерстве внутренних дел, и от него все эти годы мечтали избавиться. Когда в результате ротации освободилась должность в Интерполе, британцы с удовольствием его порекомендовали.

Но зато Дермотт умел излагать свои мысли так, что присутствующие долго размышляли,