Шрифт:
Закладка:
Правда же, как мы знаем, заключается в том, что приговор не был вынесен Синедрионом законно, и у римских властей не было никаких оснований его утвердить. Иоанн отмечает, что при упоминании «Сына Божьего» «Пилат, услышав это слово, больше убоялся» (Ин. 19:8). Это внезапное появление чего-то «божественного» в деле Иисуса заставило префекта помрачнеть. Почему? Да потому что, по римским верованиям, император окружен аурой сверхъестественного. Тиберий — нечто священное, бог, которому нужно поклоняться.
Дело, таким образом, принимает гораздо более серьезный оборот. И грозит Пилату большими неприятностями. Стало быть, Иисус собирался соперничать с кесарем? Пилат возвращается во дворец, смотрит на узника и спрашивает Его: «Откуда ты?» Его интересует не место рождения, а истинное происхождение узника. Кто Ты такой на самом деле? Откуда такие притязания? Личность Иисуса для Пилата в данном случае первостепенна. Она важнее совершенного Им. Наступил поворотный момент в судебном процессе. Этот странный проповедник должен заговорить.
Но Иисус молчит. Даже у Матфея и Марка отмечено это молчание. Они упоминают об удивлении Пилата, оскорбленного подобным безмолвием. Затем префект вновь обретает свое высокомерие. «Ты отказываешься говорить со мной! Разве ты не знаешь, что в моей власти распять тебя?» Так он напоминает, что в его руках imperium — абсолютная власть. Иисус отвечает загадочно: «Ты не имел бы надо Мною никакой власти, если бы не было дано тебе свыше; посему более греха на том, кто предал Меня тебе» (Ин. 19:11). Кого Он имеет в виду? Иуду? Нет, потому что не Иуда передал Иисуса римлянам. Каиафу и других высокопоставленных иудеев? Скорее всего, поскольку именно они отказались признать Иисуса.
Что же касается слов об отсутствии власти Пилата над Иисусом, то в них не следует усматривать размышления о подчинении государственной власти божественной воле, как то проповедовал святой Фома Аквинский. По христианской морали Иисус добровольно отдает свою жизнь, а потому римский префект получает от Бога-Отца лишь временную власть судить и приговорить Иисуса по земным законам. И потому Пилат подсуден — на нем лежит грех, пусть и менее значительный, чем на первосвященниках.
Окончание процесса
Несмотря на загадочные слова обвиняемого, Пилат не может приговорить Иисуса к смерти. Он уже достаточно Его наказал. И Пилат объявляет, что собирается отпустить Иисуса. И тут же слышит такие слова: «Если отпустишь Его, ты не друг кесарю; всякий, делающий себя царем, противник кесарю» (Ин. 19:12). Впервые в адрес префекта прозвучали угрозы. «Друг кесаря» — это официальный титул, который носили несколько высокопоставленных императорских сановников и который он, вероятно, получил благодаря Сеяну. «Всякий, кто был близок к Сеяну, — писал Тацит, — мог претендовать на дружбу кесаря». То была награда за оказанные услуги. Угроза серьезная, и это шантаж! Ханнан и Каиафа апеллируют к римскому праву, которое они стремятся обратить против префекта. Прозвучала угроза обратиться с жалобой в высшие инстанции.
Иоанн пишет: «Пилат, услышав это слово, вывел вон Иисуса и сел на судилище, на месте, называемом Лифострото́н, а по-еврейски Гаввафа. <…> И сказал Пилат Иудеям: се, Царь ваш!» (Ин. 19:13–14). Это решающий момент, кульминация судебного процесса. Возможно, целью этой последней комедии, разыгранной Пилатом, было не столько высмеять высокопоставленных иудеев, сколько добиться от них того, чего он хотел, — освобождения Иисуса и окончания столь неприятного дела. В данном случае он ожидал от них признательности, ведь, в конце концов, разве стоило так нападать на этого ничтожного, бессильного «царя», который не мог быть реальным соперником императору?
И все же толпа ревела: «Смерть! Смерть!», а затем: «Возьми, возьми, распни Его!» Пилат прибегает к последней провокации: «Царя ли вашего распну?» Первосвященники в ответ: «Нет у нас царя, кроме кесаря!» Поразительное восклицание со стороны высших представителей иудейской религии, которые всегда настаивали на сохранении особого статуса своей нации. «Тогда наконец он предал Его им на распятие» (Ин. 19:16), — пишет Иоанн. Это неудачно построенное предложение часто понимают неправильно: «им» относится не к первосвященникам или иудеям, а к римским солдатам, которые повели Иисуса на казнь. Иоанн часто совершал подобные грамматические ошибки (как, впрочем, и Лука).
Пилат сдался. Он скорее предпочитает совершить несправедливость, чем предоставить первосвященникам возможность пожаловаться непосредственно Тиберию — монарху безжалостному и непредсказуемому. Заявив, что Пилат не будет «другом кесаря» и что «Нет у нас царя, кроме кесаря!», Ханнан и Каиафа намекнули префекту, что могут обратиться в Рим. Эту угрозу можно понять, если вспомнить прошлогодний инцидент с золотыми щитами. Префект не хочет, чтобы в Рим ушло еще одно письмо с жалобой. Он уже постарался всячески высмеять первосвященников. Дальше идти опасно. Тиберий мог бы обвинить его в пособничестве бунтовщику и в том, что Пилат освободил галилейского самозванца, выдававшего себя за Сына Божьего, в некотором роде равного ему, кесарю! Пилат уступает и отдает Иисуса своим солдатам.
Глава семнадцатая
Распятие Иисуса
Titulus crucis, или Титло с Креста Господня
Смертный приговор прямо не вынесен, но подразумевается. Именно он, римский префект, был тем, кто в итоге решил судьбу Иисуса. Именно ему предстояло привести приговор в исполнение по римскому обычаю. В те времена приговор к распятию был краток: In necem ibis («На насильственную смерть пойдешь») или In crucem ibis («На крест пойдешь»). Это означало, что осужденный должен был идти к месту казни пешим, неся на себе орудие своих мучений. А поскольку бичевание как отдельное наказание уже состоялось, казнь должна была совершиться немедленно.
Именно Пилат распорядился составить текст titulus damnationis: на
