кровати, твёрдо решив не спать, дождавшись возвращения рыцаря. Его слова о любви чудесной музыкой звучали у неё в голове. Что это было? Признание в порыве страсти? Или он и правда любит её? А как же та женщина, о любви к которой он говорил? Разлюбил или забыл, очутившись рядом с Машей? Думать об этом было приятно и тревожно. Интересно, как быстро Готтлиб вернётся? Откуда только взялся этот Поль Браун? Странный человек — закончил разговор в кафе, чтобы отправиться в неблизкий путь следом за ними. Маша взглянула на циферблат смартфона — время словно застыло с момента ухода Готтлиба. Она лишь на минутку прикрыла глаза, как тут же провалилась в глубокий сон.

Поль Браун стоял возле своего автомобиля перед заездом на парковку гостиницы. Увидев Готтлиба, он приглашающе махнул ему рукой.

— Давайте прогуляемся по улице, — предложил Браун. — Подышим воздухом и поговорим. Я так понимаю, вы свободно разговариваете на немецком?

— Да, конечно, — согласился Готтлиб, и они медленно пошли вдоль Беккерштрассе.

— Признайтесь честно, ведь вы не русский? — неожиданно спросил Поль.

Готтлиб на секунду замялся, не зная, как ответить, но почувствовал, что для дальнейшей беседы с Полем это имеет решающее значение, и утвердительно кивнул.

— Я так и знал! — воскликнул внук фон Мирбаха, достал носовой платок и промокнул вспотевший от волнения лоб. — Фух! Простите. Это эмоции. Знаете, ваш сегодняшний визит перевернул во мне все представления о жизни! Столько лет я снисходительно относился к словам деда, считая его безнадёжным сумасшедшим! Столько лет! Да, конечно, у него бывали минуты просветления, всё-таки лечение препаратами давало о себе знать, но потом снова возникали навязчивые мысли о возрождении и рыцарях. И вдруг являетесь вы!

Поль остановился и схватил Готтлиба за руку.

— Сколько раз, — возбуждённо зашептал он, — дед говорил, что обязательно придёт мужчина-рыцарь. Либо один, либо с такими же, как он. Никому, говорил он, не верь, кроме того, кто скажет продолжение словам «смерти нет». Пожалуйста, убедите меня, что я не ослышался. Повторите то, что вы сказали в Шверине.

Поль умоляюще смотрел на Готтлиба.

— Хорошо. Это любимая фраза штандартенфюрера СС Людвига фон Мирбаха, — произнёс рыцарь. — Он часто повторял её, готовя самую важную операцию своей жизни. Смерти нет! Она лишь сон перед пробуждением в вечности.

— Это невероятно! — Поль в волнении взъерошил волосы. — Вы — тот самый рыцарь. Оказывается, дед не был сумасшедшим! В его словах много правды. Но раз так…мне надо спешить. Он говорил, что с появлением рыцаря начнётся светопреставление!

Поль решительно повернул обратно к машине. Готтлиб следовал за ним, не задавая вопросов, боясь спугнуть нахлынувшее на внука фон Мирбаха откровение или проявление наследственного безумия.

— Идёмте! Я должен поскорее отдать вам то, что оставил дед, и уехать подальше из Германии.

С этими словами Поль подошёл к машине, достал из-под сиденья пакет и вручил его Готтлибу.

— Здесь всё, что предназначалось рыцарю от деда. Сам не знаю, зачем хранил это столько лет. Наверное, где-то в глубине души я всё же верил, что в его словах есть смысл. Держите! Распоряжайтесь по своему усмотрению!

— Что здесь? — спросил Готтлиб, достав из пакета жестяную коробку из-под печенья.

— Его записи и коллекция. Он любил выпрашивать у фермеров разные железяки, когда мы путешествовали по округе.

— Это всё?

— Было ещё кое-что. — Поль сел в машину и положил руки на руль. — Незадолго до смерти на деда нахлынула очередная волна покаяния. У него в глубокой старости случались периоды слёз и сожалений.

— Покаяние? — удивился Готтлиб.

— Что тут удивительного? — пожал плечами Поль. — В минуты просветления дед рассказывал, что гитлеровцы провозгласили себя наследниками Тевтонского ордена. При этом безжалостно расправлялись с настоящими служителями ордена. Людьми из благородных семей, носивших это звание до войны. Многие были убиты после пыток, лишь некоторым удалось скрыться. Так вот дед написал сумбурное покаянное письмо и заставил меня отправить его в Вену, в резиденцию Тевтонского ордена. Без обратного адреса, конечно.

— Как давно это было? — спросил Готтлиб.

— В две тысяча пятом году, за год до его смерти. У деда, несмотря на проблемы с головой, было отменное здоровье. Он умер в возрасте девяносто семи лет. — Поль горько усмехнулся и завёл машину. — А я ведь так и не женился. Поль Браун — последний представитель фон Мирбахов. Прощайте, рыцарь! У вас очаровательная жена. А мужчина, ваш спутник, мне совсем не понравился.

— Чем? — спросил Готтлиб.

— Это уже не имеет никакого значения! — Поль махнул рукой и выехал на дорогу.

Глава 10

Второй ключ

Александру, несмотря на усталость, не спалось. Ночь — это прекрасное время для раздумий и приведения мыслей в порядок. А поразмыслить было над чем. Хоть поездка к Полю Брауну ничего не дала, Александр чувствовал, что немец чего-то не договаривал. Насколько откровенны были Маша с Готтлибом — тоже большой вопрос, и где искать след недостающих ключей? Ещё нужно было составить отчёт и получить дальнейшие распоряжения. Как подойти к этой стороне дела, Александр пока не решил. Его сочтут за выжившего из ума, если он сообщит о рыцаре, прибывшем из девятнадцатого века и гоняющемся за диверсантами из двадцатого. Такие вещи в сухих зашифрованных отчётах не отправляются. Тут надо писать подробный рапорт и вручать его с глазу на глаз уполномоченному лицу с подробными устными пояснениями.

Александр потянулся к пачке за очередной сигаретой и с раздражением понял, что она пуста. «Когда я успел столько выкурить? — с удивлением подумал он, глядя на груду окурков в пепельнице. — Только бросать собрался, а тут Маша со своими приключениями. Ладно, хватит сегодня травить себя». Александр раскрыл окно, впуская прохладный воздух в сизое от дыма помещение, и задержался, глядя на ночной город. Всего в нескольких метрах от дома, отделённые узкой набережной, темнели воды реки, освещаемые уличными фонарями. «Виды у них в Шверине красивые, — хмыкнул Александр, вдыхая влажный воздух. — У нас, в Бранденбурге, между прочим, не хуже». Прямо напротив дома, на той стороне реки круглосуточно работал магазин, торгующий сигаретами. Неоновая вывеска призывно светилась, маня к себе ночных страждущих. «Хорошо, куплю пачку, но до утра выкурю не больше одной сигареты». Александр поёжился от ветра, накинул пиджак и в этот момент