— Жаль, — вздохнула женщина.

— Друзья мои, предлагаю не унывать и переехать в Бранденбург! Всего-то два часа пути. Там переночуете, отдохнёте, и завтра я покажу вам город. А потом мы подумаем, что делать дальше.

— Я не против, — согласился Готтлиб.

— А где там можно остановиться? — поинтересовалась Маша.

— Я бы с удовольствием пригласил вас к себе, но в моей конуре давно не проводилась уборка гостевой комнаты. И не гостевой тоже, — рассмеялся Александр. — Поэтому устрою вас в гостиницу неподалёку. Там чистые, уютные номера и круглосуточный бар с кухней. Вам заказать два разных номера? — после некоторого колебания уточнил он.

— Нет! — Маша невольно покраснела и взяла рыцаря за руку. — Мне спокойней, когда Готтлиб рядом.

— Как скажешь, дело молодое, — улыбнулся Александр.

* * *

Гостиница и правда оказалась очень уютной. Правда, в той, что находилась рядом с домом Александра, не оказалось свободных мест, поэтому он связался с другой, расположенной на несколько кварталов дальше. Маша сама сообразила, как к ней доехать, и настояла, чтобы Александр отправлялся домой отдыхать и не сопровождал их. Улыбчивый портье выдал им ключи от номера с видом на улицу Беккерштрассе и предложил заказать еду, добавив, что к ужину у них подают замечательное пиво, сваренное по особому рецепту. Приняв душ и закутавшись в белый махровый халат, Маша почувствовала, как сильно она устала за эти дни. Александр, видимо, буквально понял её слова о спокойствии рядом с Готтлибом и забронировал номер с большой кроватью. Но Машу больше не смущал этот факт, настолько она привыкла к постоянному присутствию рыцаря.

Как только Готтлиб вышел из ванной комнаты, принесли ужин, и они расположились в креслах перед маленьким журнальным столиком, ведя неспешную беседу ни о чём. Пиво оказалось действительно неимоверно вкусным и хмельным, и Маша опьянела с первых глотков. Готтлиб сидел напротив. Махровый халат, в который он облачился после душа, явно был ему маловат и то и дело расходился на груди, открывая крепкое мускулистое тело. Чёрный крест с серебряной окантовкой невольно притягивал взгляд. Наблюдая за Готтлибом, неловко пытающимся запахнуться, Маша чувствовала, как её захлёстывает волна желания. Ей захотелось прямо сейчас, наплевав на скромность и вековую разницу, оказаться в объятиях этого мужчины, прильнуть к его губам и забыть обо всех ключах, замках и диверсантах. Пусть бы он сильно сжал её, подхватил на руки, перенёс на кровать и погрузил в омут безудержной страсти. Машу бросило в жар, она провела рукой по лицу, отгоняя наваждение.

— Что с тобой? — участливо спросил Готтлиб. — Снова плохо?

— Да, нехорошо как-то стало, — прошептала она, не решаясь сделать первый шаг к новым отношениям.

— Здесь душно, я открою окно.

Готтлиб распахнул одну створку, да так и остался стоять лицом к улице, раскинув руки и делая глубокие вдохи. Свежий ветерок подул в комнату, приятно лаская Машино разгорячённое лицо. Она поднялась с кресла, подошла к рыцарю и встала за его спиной.

— Готтлиб, — прошептала Маша, и он резко обернулся.

Его шея и грудь оказались так близко от Машиного лица, что она невольно прижалась к ним и замерла, вдыхая запах мужчины. Маша почувствовала, как робко прикоснулись к её плечам руки Готтлиба, как он медленно, но с возрастающей уверенностью заключил её в объятия, и после этого подняла к нему лицо. Готтлиб словно ждал этого момента, чтобы прошептать:

— Я люблю тебя, Маша. Я всегда любил тебя.

Столько чувственной искренности было в его словах, столько желания и нежности, что у Маши подкосились ноги и закружилась голова от нахлынувших эмоций. Она обхватила голову Готтлиба, приоткрыла губы для поцелуя, и в это время раздался телефонный звонок…

Громкая мелодия с дребезжащей вибрацией нахально ворвалась в тишину комнаты, рассеяла волшебство, разметала очарование близости, и Маша почувствовала, как напряглись руки Готтлиба.

— Кто это может звонить посреди ночи? — пробормотала она, неловко высвобождаясь из объятий и направляясь к прикроватной тумбочке, где надрывался телефон. «И почему я не отключила его?» — ругала она себя.

— Кроме Александра, больше некому, — заметил Готтлиб, снова отворачиваясь к окошку и подставляя лицо ветерку.

— С его стороны это было бы верхом невоспитанности — мешать спать уставшим людям. — Маша взглянула на экран и сделала удивлённое лицо. — Но это не он, номер высвечивается незнакомый. Как думаешь, отвечать?

Готтлиб кивнул, не поворачиваясь, и Маша ответила:

— Алло.

— Простить меня, фрау Мария, это Поль Браун, — в смартфоне раздался голос внука Людвига фон Мирбаха. Он говорил по-русски медленно, тщательно подбирая слова. — Я понимать, поздно, но надо сказать.

— Доброй ночи, Поль, — произнесла Маша, и Готтлиб резко повернулся. — Я не ожидала, что вы позвоните так быстро.

— Да-да, извинить, но хочу сказать. Очень важно.

— Говорите, я вас слушаю.

— Нет, не телефон. Увидеть и сказать.

— Хорошо, Поль, — вздохнула Маша. — Завтра утром мы снова приедем в Шверин. Я так понимаю, вы что-то вспомнили?

— Не надо в Шверин. Я в Бранденбург. Прямо сейчас.

— Что? — удивлённо воскликнула Маша. — Вы в Бранденбурге? Как? Вы же собирались пораньше лечь спать?

— Я плохо понимать, фрау Мария. Насовить гостиница — я сейчас быть, — попросил Поль. — Но буду говорить только ваш супруг на улица.

— Поль Браун в Бранденбурге и хочет прямо сейчас встретиться с тобой возле гостиницы, — прошептала Маша Готтлибу.

— Хорошо, переоденусь и выйду.

Маша сообщила название гостиницы и с беспокойством поглядывала на собирающегося Готтлиба. Странная эта ночь. Началась так волнующе романтично и перешла в загадочный приезд следом за ними внука фон Мирбаха. Получается, он что-то утаил от них на встрече — но почему? Смущало присутствие Александра? И откуда такое желание говорить именно с Готтлибом? Телефон снова зазвонил.

— Я сдесь, перед вход, — сообщил Поль и отключился.

— Браун приехал. Он совсем не так прост, каким показался. — Маша взяла Готтлиба за руку. — Пожалуйста, будь осторожен.

— Не волнуйся, — прошептал Готтлиб, привлекая её к себе. Он склонился к Машиному лицу, но в последний момент словно передумал и лишь коснулся губами её лба. — Ложись спать. Ты должна отдохнуть.

Готтлиб вышел из номера, а Маша устроилась клубочком на