Шрифт:
Закладка:
Не вызывает сомнения и тот факт, что в Месопотамии, от Шумера до Ашшура, господствовала тирания. Любая сфера деятельности царства регламентировалась строгими правилами этикета с соблюдением целой системы ритуалов, начиная от взаимоотношений между представителями царской администрации и кончая обязательным использованием в переписке фраз вежливости и похвал в адрес верховной власти. Так, в адресованном Саргону письме вассал представляется следующим образом: «Я — раб и слуга моего повелителя! Все, что вижу и слышу, я честно докладываю моему господину»[210]. И это было послание губернатора одной из провинций. Что же тогда говорить о прорицателях и колдунах? Так, предсказатель Мардук-шуму-узур писал Ашшурбанапалу после того, как тот взошел на престол: «В одном из снов Ашшур[211] назвал мудрецом дедушку моего повелителя. Мой повелитель, царь царей, происходящий из рода мудреца и Адапа[212]. Ты превзошел умом бога и всех мудрецов»[213]. «Я — верный пес, благославляющий повелителя и господина...», — так начинается письмо другого льстеца. Надо сказать, что отличительной чертой абсолютной теократии Месопотамии было полное пренебрежение личностью, считавшейся вторичной субстанцией божественного волеизъявления, грязным пятном на фоне мироздания. И право на существование признавалось только за царем, который распространял свою власть не только на своих вельмож и подданных, но и на их детей. «Приведите ваших сыновей! Я назначу их моими придворными!», — приказал Ашшурбанапал отцам самых знатных семейств Ниневии[214].
При такой власти, осуществлявшейся посредством чрезвычайно разросшейся и самой, пожалуй, разветвленной в античном мире бюрократии, государь пользовался среди своих подданных практически неограниченным авторитетом еще и потому, что был религиозным лидером. «Когда он читал проповеди, создавалось впечатление, что он был самой главной фигурой культа ассирийцев. Объяснений тому два: либо богослужение проходило в его присутствии, либо он был ведущим актером, превосходящим по таланту того, кого мы привыкли называть «великим жрецом», — писал Дюран[215]. Затем он добавляет: «Впрочем, отдельные царские особы и были верховными жрецами того или иного божества или храма». Царь переезжал из города в город, от одного храма к другому в двух своих государствах, Ашшур и Вавилонии. Следует признать, что в Месопотамии религии придавалось огромное значение. Она подчинила себе всех: начиная от царя и кончая самым захудалым крестьянином.
С удивительной, хотя и, возможно, безотчетной пристрастностью сэр Джеймс Фрезер выступил защитником тиранов Вавилона: «Не было бы большим преувеличением утверждать, что в те далекие времена деспотизм был лучшей формой правления и, как это ни парадоксально звучит, обеспечивал своим подданным больше свободы в суждениях и выборе своей судьбы по сравнению с вольной жизнью дикарей, когда личность от колыбели до могилы закована в железные кандалы наследственных привычек и инстинктов»[216].
По правде говоря, английский баронет Фрезер жил в лучшие времена Британской империи (его работа была опубликована в 1922 году), над которой еще никогда не заходило солнце, и, несомненно, ученый разделял мнение своих сограждан, заключавшееся в том, что британская тирания была намного лучше, чем «дикое состояние», в котором пребывали бы отдаленные страны, если бы не было благотворной и спасительной колонизации со стороны британской короны. Время и опыт других тираний выявили несостоятельность теории Фрезера на сей счет, а также вздорность его рассуждений относительно «дикого состояния». Фрезер принадлежал к числу людей, верящих в прогресс человеческой особи, которые не знают или не хотят знать, что между бразильскими яномами и населяющими наши мегаполисы «индейцами», которые научились пользоваться в повседневной жизни чудесами современной электроники, по существу нет большого различия. Выступления бедноты из предместий Лондона, Лиона и Лос-Анджелеса показали всю надуманность так называемого «прогресса», основанного на всеобщих выборах и оплаченном отпуске. Время и опыт показали, насколько опасно строить теорию, опираясь на одни только факты.
В любом случае, было бы скорее заблуждением, если не явным лицемерием, выдавать антропологию за скучную науку. Многие страницы дневника Малиновского буквально пропитаны ненавистью к «туземцам», которых он изучал скрепя сердце, черпая силы в язвительности и презрении[217].
Что же до государств Месопотамии, то приходится только констатировать, что, начиная с Шумерского царства, в вероисповедании поработителей и их рабов и соблюдении религиозных ритуалов, вплоть до тайны исповеди, главенствовали политические цели. Ни в одной другой цивилизации, кроме месопотамской, человеческая личность не была поставлена в столь унизительное положение. А цель преследовалась одна — низвести ее до состояния полной духовной и моральной порабощенности. Было бы ошибочным признать, что такое унизительное состояние индивидуума является составляющей «прогресса», о котором говорит не только Фрезер, но и многие другие работавшие после него антропологи; более того, этого пути можно было бы избежать, как это видно на примере кельтов и греков. Приходится также констатировать, что именно в государствах Месопотамии зародилось сведенное к первородному греху понятие метафизического Зла, без которого прекрасно обошлись и греки, и кельты. И этот грех был, в сущности, плодом человеческой фантазии и придуман политиками, безжалостными чиновниками жесткой теократии, на тридцать пять веков предваривших суждения Макиавелли.
Понятие первородного греха возникло в Месопотамии для того, чтобы подавить личность и, что еще хуже, чтобы человек сам нашел оправдание своему порабощению, в то время как понятие дьявола появилось в Иране для того, чтобы устрашить людей. Так был заложен фундамент под наши «дьяволизированные» монотеизмы. Остается только построить все сооружение.
7
КЕЛЬТЫ,
ИЛИ ТРИДЦАТЬ ПЯТЬ ВЕКОВ БЕЗ ДЬЯВОЛА
Об индоевропейском происхождении кельтов. О древних надписях О том, как кельты создали религию, не похожую на верования их далеких предков. О религии кельтов, четырех сотнях богов и Богине-Матери. О демонах и дьяволе в религии кельтов. О злом шутнике Локи и о том, что сближало его с богами Евнисиеном и Сирдоном. Об исторических и политических причинах, побудивших кельтов отказаться от поклонения богу порока, зла и слабости.
В шестидесятые годы XX
