Между тем, пока Шейн нервно смеялся, Амелия хмурилась все сильнее. Из-за того, как вел себя этот парень сейчас перед ней, она уже догадывалась, что что-то случилось.

— Что только что с вами произошло? — спросила она, не выдержав затянувшегося смеха.

Шейн притих, но не стал отвечать, и даже не взглянул на Амелию. Вместо этого он задумался над тем, в какой ситуации оказался. Метка на его руке все еще горела от боли, но подавления он пока что не чувствовал. Никто еще не пытался его контролировать.

«Бежать за той девчонкой бессмысленно, — размышлял Шейн. — Она сама не понимает, что случилось. Думаю, она не ожидала, что на мне появится метка. Значит, кто-то сделал ее своей пешкой, чтобы добраться до меня».

— И все же я ошибся, — вслух заключил Шейн.

— Ошибся?

Услышав этот вопрос, он снова вернулся мыслями к реальности и посмотрел на Амелию. Он больше не смеялся, не хмурился, и выглядел намного спокойнее чем прежде, только спокойствие это было лишь временным.

— Мне казалось, что если ты конечная цель, тогда нападать должны на тебя. — Шейн отчего-то улыбнулся. — Но, кажется, все намного сложнее.

Амелия, отстранившись от двери, выпрямилась и уже строго спросила:

— Дориан, что случилось?

— И все-таки хорошо, что тебя убрали из совета. — Отвернувшись, Шейн махнул рукой на прощание и уверенно двинулся прочь. — Человек, который не умеет нести ответственность за свои приказы, не достоин занимать руководящий пост.

— Дориан!

Причин для разговора больше не оставалось. Пока Шейн шел вперед, по пути он пытался вспомнить все события, что происходили с ним за последнее время. Кто мог так ловко воспользоваться ситуацией, чтобы подставить его? Первым делом на ум пришел змеевик, скрывавшийся под личиной преподавателя. У этих ребят были десятки разных артефактов, и подобная попытка нападения была их подчерком. Но почему-то Шейн не сильно верил в то, что это была задумка змеевика. Все-таки им не было нужды применять артефакт, который так сильно походил на магию клятвы. Мало того, что такая магия противоречила их идеалам, так еще и использовать ее на нем было нелогично. Если бы змеевики захотели избавиться от Шейна, они сделали бы что-то такое, что убило бы его раз и навсегда.

И тогда в голову внезапно пришла еще одна мысль. Какая подозрительная личность в последнее время постоянно следила за ним? Кто питал к нему неподдельную ненависть из-за одного того факта, что он принадлежал к семье Дорианов? И, что самое главное, для кого применение магии, основанной на клятве, было чем-то вроде базовой настройки персонажа? Ответ оставался только один: Джена де Селестина как-то была к этому причастна.

Внезапно где-то впереди показалась женская фигура. Шейн, заметив ее, в начале насторожился. Но чем ближе эта девушка была к нему, тем лучше он узнавал ее. В какой-то момент, заметив оттенок волос и телосложение, он окончательно убедился в том, что это была Латиша. Она подошла к нему с улыбкой.

— Я встретилась с твоими сестрами по пути… — бодро начала она, но затем, заметив странное выражение лица Шейна, она мгновенно замолчала.

Понимая, что эмоции выдавали его, Шейн попытался улыбнуться, но губы дрогнули в тот момент, когда он приоткрыл рот, чтобы поздороваться. Латиша сразу нахмурилась.

— Что случилось? — спокойно спросила она.

Девушка оглянулась по сторонам. Рядом никого не было, а это значило, что случившееся как-то было связано с кабинетом директора, откуда Шейн шел.

— Ничего, — не задумываясь ответил Шейн.

Он инстинктивно завел руку с меткой за спину, сам не понимая зачем делает это. Первое же чувство, которое он испытал при виде Латиши, было виной, причем настолько сильной, что ему хотелось со стыда провалиться под землю. Он даже представить себе не мог, как будет объяснять откуда у него взялась на руке метка. И еще сильнее его пугала реакция Латиши на это. Могла ли она вообще поверить в то, что это вышло случайно?

Латиша не отступала. Смотря в глаза Шейна, который вроде и пытался делать вид, что все хорошо, она четко видела волнение. Подойдя к нему ближе, она положила руки на его плечи, приподнялась на носках и все также уверенно спросила вновь:

— Что произошло?

Шейн плотно сомкнул губы. Он понимал, что в этой ситуации от него уже не отстанут. И он видел насколько настойчивой Латиша была сейчас. Если бы пришлось, она задержала бы его всеми возможными способами и все равно докопалась бы до правды.

Тогда, выведя руку из-за спины, Шейн без слов показал ее Латише. При виде метки выражение ее лица исказилось. Девушка отступила, удивленно подняла взгляд к лицу Шейна и в ожидании замерла.

— Я не хотел, — неуверенно начал он, пытаясь подобрать слова, — я не давал клятвы.

— Что случилось?

— Та девушка, про которую я рассказывал…

— Самоубийца?

Латиша хмурилась, но ее голос на удивление был спокоен. Только взгляд выдавал тревогу.

— Она бросила в меня артефакт, — продолжал Шейн, — а потом на руке появилось это.

— Это последствия артефакта?

Шейн кивнул. Он не ожидал, что ему поверят. Какой нормальный человек поверил бы в существование артефакта, который может подделать клятву? Сама идея этого казалась фантастической.

Однако Латиша, вместо осуждения, внезапно опустила голову и задумалась. Пока она размышляла, Шейн с тревогой ждал ее дальнейших слов, но внезапно заметил на ее лице зловещий оскал. Крепко сжав ладони, Латиша прошипела:

— Джена…

Упоминание этого имени удивило. Сам факт того, что Латиша тоже подозревала во всем Джену, говорил, что Шейн не ошибался в своих опасениях. И теперь они оба были точно уверены в том, кто был их настоящим врагом.

— Прости, — виновато сказал Шейн, опуская руку с меткой. — Из-за моей невнимательности твоя сестра теперь воспользуется этим. Она наверняка попытается манипулировать тобой.

В этой ситуации Шейн даже не сомневался, что ради получения престола Джена воспользуется этим шансом. В какой-то степени это ведь гениальный план, верно? Так она сможет и надавить на конкурентку, и поумерить пыл главного противодействующего рода.

Внезапно Латиша, протянув руки к лицу Шейна, схватилась за него и невольно вынудила его наклониться. Ничего не понимавший парень послушался, а она, поцеловав его в лоб, с разочарованием и болью зашептала:

— Не твоя вина. Моя. Если