силы регулируют экономическую деятельность страны примерно так же, как это делает в природе ньютоновский закон всемирного тяготения. Показывая взаимодействие цены и прибыли, экономического роста и заработной платы и занятости, спроса и предложения, связывая потребление и собственность с оборотом капитала, Смит демонстрировал различные части механизма, работающего независимо от убеждений и влияний, но под контролем «невидимой руки». Под последней он понимал всегда стремящуюся к равновесию силу, которую, как и все прочие новые законы природы, можно было использовать ради достижения предсказуемого социального эффекта.

И, наконец, как высшее достижение этой способности создавать «новые миры», научный метод предложил средства применения механистических законов к целым обществам через использование политических инструментов, представленных Джоном Локком, который в своих посвященных общественному прогрессу работах взял на вооружение «лабораторный» язык Бойля. Подобно тому, как естественный закон управляет траекторией движения ядра или давлением газа, писал Локк, он управляет и делами людей, проявляя себя в силе личного интереса, определяющей поведение каждого человека.

Главная и единственная цель правительства должна состоять в том, чтобы ничто не препятствовало этой природной силе личных интересов. Так как ее наиболее распространенным проявлением является владение собственностью, то и первейшая обязанность государства заключается в охране частной собственности, с тем, чтобы граждане могли полностью сосредоточиться на умножении своего богатства. Наилучшего социального выражения собственных интересов можно достичь через согласие (последствие «множественных свидетелей»), а потому те, кто обладает собственностью, естественно, стремятся к сосуществованию по взаимному согласию, чтобы преследование личной выгоды вело к общему просвещению и было направлено на максимизацию как частного, так и общего блага посредством применения «полезной» науки ради общего продвижения вперед.

Идеи Локка, рожденные научным методом, возникшим вследствие появления книгопечатания и открытия Америки, найдут самое сильное выражение в самой Америке при рождении Соединенных Штатов, «современного» государства, конституция которого будет определять его лабораторным языком как «разумное, свободное общество, установленное на фундаменте естественного права, согласия и самоочевидных истин». Америка станет самым могущественным государством в истории, как только Промышленная революция обеспечит богатейшее на Земле общество новыми орудиями разделения и контроля уже в планетарном масштабе.

Глава 7

Корень и ветвь

В 1760 году у Сэмюэля Сиклмора, проживавшего в Ипсвиче, Англия, украли луковицу тюльпана «Джорджия». Она была плодом столь кропотливых трудов и исследований, что местное Общество флористов объявило за возвращение одной-единственной луковицы вознаграждение, эквивалентное в пересчете на нынешние деньги 150 тысячам долларов.

Примерно тогда же Капабилити Браун, величайший ландшафтный дизайнер, садовод и публицист, хвастал тем, что он сделал с землей, окружающей одно большое поместье, описывая свои достижения как литературное сочинение на материале природы – «здесь поставить запятую, там точку». Современник Брауна, поэт и сатирик Александр Поуп, сравнивал ту же работу с искусством: «Садоводство есть ландшафтная живопись – можно отодвинуть предметы, затемнив их и сузив к концу, как делают художники на картине».

Уже через одно поколение после научной революции, кульминацией которой стал Ньютон, наука и техника предлагали нам радикально новый взгляд на природу, упирая на то, что ее можно «улучшать». По мере того как эффект научной революции проявлялся со все большей силой, режущий край инноваций становился все острее и тоньше. Новые дары Создателей топора, рождающиеся в лабораториях Королевского общества, распространялись все шире, наделяя правительства и учреждения силой, способной менять мир с невероятной скоростью и беспрецедентной точностью.

К XVIII веку техника смогла перейти от создания искусственных явлений в лабораториях Королевского общества к созданию искусственных форм природы в полях и садах. Далее она перейдет к обузданию самой природы и породит совершенно новый тип власти, который принесет радикальные перемены уже в общество, в первую очередь и самым решительным образом в Англии, которая в то время более, чем остальная Европа, была открыта переменам благодаря конституционной природе монархии и наличию сильного среднего класса.

В то время общество оставалось преимущественно аграрным, и жизнь на Земле мало изменилась по сравнению с жизнью первых левантийских поселений 12 тысяч лет назад. Средиземноморская соха уступила место появившемуся в позднеримский период колесному плугу, взрезавшему и до некоторой степени переворачивавшему землю и оставлявшему за собой борозды, облегчавшие орошение тяжелой почвы. Некоторый прогресс был достигнут в применении навоза как удобрения, а появление в начале Средневековья хомута позволило лучше использовать тягловую силу лошади. В целом же, если не считать этих мелких усовершенствований, все оставалось по-прежнему.

Столетиями большинство населения стран, основой экономики которых служило сельское хозяйство, жили механически, полностью завися от природы. Типичная для середины XVII века английская деревня состояла из примерно девяноста семей с общим наделом площадью 1300 акров. У семей поменьше надел обычно делился на четыре участка, каждый из которых представлял собой неогороженное поле с длинными, узкими участками и находящимся в общем пользовании лугом. Площадь деревенских владений могла варьироваться от одного до ста акров, но в среднем равнялась пятидесяти пяти акрам, состоящим из восьмидесяти восьми участков (необязательно вместе), плюс примерно двенадцать акров луга. Каждый участок давал один урожай в год, и через каждые три года землю оставляли под паром для восстановления плодородия.

Природа сама устанавливала рабочий календарь: в сентябре – вспашка; в октябре – сев и боронование, продажа скота на рынке; в зимние месяцы – забой свиней и заготовка солонины, молотьба, починка инвентаря; в марте – сев бобовых и ячменя; в апреле – выгон скота на общее пастбище; в мае – отел скота; в июне – вспашка паровых; в июле – заготовка сена; в августе – сбор урожая и выгон овец на убранные поля. В сентябре все начиналось сначала. Этот древний цикл и сам образ жизни большинства селян резко изменил новый дар Создателей топора.

Все началось с сэра Ричарда Уэстона, землевладельца из Гилдфорда, графство Суррей, который, вернувшись в Англию после поездки в Голландию в 1640-х годах, написал книгу об увиденных там приемах севооборота. По мнению Уэстона, это было именно то, что требовалось английским землевладельцам. Голландские новинки – это прежде всего новые кормовые культуры (клевер, люцерна), позволявшие кормить скот целый год. Посеянные на оставленных под паром землях, они обогащали почву азотом (тогда этого еще никто не знал) и давали хороший урожай. Другой важной новинкой из Голландии была репа, позволявшая держать под контролем сорняки, пригодная для выращивая на бедных почвах и служившая зимним кормом для скота.

Самая популярная из новых систем севооборота получила название «норфолкской», в честь английского графства, где ее впервые применили. С тех пор на участке стали высаживать четыре культуры, менявшиеся из года в год в