От такого будущего у народа волосы дыбом встают, но ничего, быстро все привыкли к тому, что жизнь совсем изменилась и теперь все работают только за трехразовое питание тем же самым, что остальные будут бесплатно получать.

— Да, получать, но только два раза в день, утром и вечером. Живот нашей едой хорошо не набьешь, но как-то выжить будет можно. Посмотрим еще, на сколько наших запасов хватит.

Работники из мастерских теперь тоже вместе с семьями питаются в буфете, у них свой стол определен за загородкой и накладывают им побольше порции, особенно мастерам, чтобы могли выдавать продукцию военного назначения.

Степняки своим хитрым ударом отрезали город не только от провиантских складов, что очень плохо, но еще не так безнадежно. Но, что самое ужасное, еще и от огромного количества рыбы, которое должны были вылавливать рыбаки ежедневно. Теперь вся рыба должна была идти в дело, даже сорная и мелкая, которую раньше беспощадно выбрасывали чайкам, она отлично пошла бы на производство рыбной муки.

Но, тема с рыболовством полностью закрыта и выглядит все очень безнадежно для жителей Астора.

Горожане устроили вылазку на следующее утро, вот так прямо без любой подготовки и потерпели сокрушительный разгром. Первый взвод гвардейцев, рванувшихся через калитку, степняки расстреляли прямо сразу, потеряв от ответного огня со стены всего десяток своих. Второй взвод немного замешкался с десантом через стену и как только стрелы за несколько секунд перебили всех показавшихся на открытой части стены, так остальные воины тут же отказались идти в самоубийственную атаку.

— Там лучников не меньше пары сотен со всех сторон целятся, а мы должны четырьмя осьмицами спустить лестницы вниз, перелезть на них со стены, потом спуститься под постоянным обстрелом и добежать до степняков? Нет уж, у нас и так за пару вздохов перебили целую осьмицу, которая первой пошла. Трое тяжко раненых и пятеро наповал убиты!

Там мне рассказал Торк про первую попытку вылазки из города, которой сам же и командовал по приказу начальника Гвардии.

— Так надо же щитами прикрываться во время атаки через калитку и на стене тоже ими закрывать спины на лестнице!

— Да бестолку это все! Степняки в любую щель попадают с полсотни метров, в каждого моего парня по десять стрел тут же прилетают. Одну-две — можно отбить и прикрыться, но с таким расстрелом ничего не получится. Они заняли все хозяйственные постройки и стреляют из-за каждого угла. Их там на складах и в порту не одна сотня точно! То, что наши арбалетчики смогли набить целый десяток и никто из них не погиб — это вообще чудо. И точно, что во второй раз так больше не повезет, теперь степняки будут первыми арбалетчиков расстреливать!

Ну что же, это самая настоящая горькая правда, а горожанам придется привыкнуть к тому, что склады с припасами теперь достались свирепым захватчикам. Такая быстрая и полностью бесполезная потеря еще сорока воинов погубила все наивные надежды Совета Капитанов.

Теперь у города в строю меньше трех сотен гвардейцев и на Совете решено только отстаивать стены с воротами.

Так проходит еще осьмица, хамам работает едва-едва, топим одну парилку и не очень чтобы сильно, народ пусть пока моется, вскоре придется снижать цены. Хорошо бы подряд у города получить на помывку оставшихся военных, но пока этот придурок Альфур командует Гвардией, про такое можно и не мечтать.

Пришли ко мне и давно пропавшие Охотники, попросились помыться:

— Каждый день выходим за стены на разведку. Пока у степняков не было сплошной обороны ходили там, как у себя дома. Потом наши двоих часовых расстреляли из луков и теперь степняки постоянно настороже, по четыре рыла в дозор ставят, — рассказывает Крос, торопливо хватая из миски давальческую кашу.

Парни голодные, как и все теперь вокруг, поэтому я говорю насыпать им по четверной порции, чтобы набили животы, как следует.

— А теперь как, можно пройти к реке? — появилась у меня мысль обойти заслоны орды, чтобы добраться до Храма и полностью зарядить Палантиры.

— Не, рискованно стало. Они все здесь изучили и во все подходящие для наблюдения места поставили своих. Ночью, конечно, можно пробраться, но можно и нарваться, — охлаждает мой пыл Драгер, отставив наконец миску в сторону.

Ну, не очень-то и хотелось пробираться снова в Храм. А самое главное, нельзя мне пока исчезать из города, чтобы не оформились зримые подтверждения о моем сотрудничестве с ордой.

Да и с возвращением проблемы точно будут, это со стены в темноте легко спуститься, а вот чтобы признали и помогли обратно залезть — это большой вопрос.

Светить на стене нельзя, а как меня иначе можно рассмотреть простым воинам?

Тогда я остался совсем один рядом с ордой, и никто не интересовался, где я пропадал два дня. А вот теперь сразу же вызовут на допрос начальство Гильдии и могут меня обвинить в предательстве города.

Настроение сейчас в Совете уже сильно нервозное, местами вообще трагическое, все хорошо понимают, что настоящий голод не за горами, могут умереть сотни и тысячи гражданских, женщин, детей и стариков, которых никто кормить не собирается в ущерб военным. Да и нечем кормить такие толпища народу, про мою благотворительность все уже знают и сильно благодарят, но сами помогать не просятся.

Так что совсем не время куда-то пропадать, а потом оправдываться.

Да и в хамаме нужно постоянно присутствовать, присматривать за справедливой кормежкой, чтобы только слабые получали еду. А то уже приходили раз такие сплоченные банды человек по двадцать уголовников с простыми мужиками и на грани смертельной схватки требовали их накормить.

Дело пахло конкретным смертоубийством, пришлось мне выходить к готовым бить насмерть охранникам и суровыми пинками маны разбрасывать слишком поверивших в себя жуликов. Потом сидеть в парилке подольше, чтобы снова ее набрать.

Стража вообще перестала появляться даже вместе с гвардейским усилением дальше Третьей улицы и что там теперь творится — лучше себе даже и не представлять.

Фиала с Балиндой общаются со своими знакомыми из Астрии, все их сразу видят и узнают на раздаче, так что какая-то информация у меня оттуда есть. В остальной части города начинается самый откровенный беспредел сильных над слабыми, поэтому женщины, приходящие к нам за миской жидкого супа, пытаются отнести ее к себе, чтобы там выкупить захваченных бандитами своих детей. И потом приходят снова и снова, пришлось запретить выход с едой из буфета, заставляю все съедать на месте, чтобы не