и сейчас со стоном переминался внутри гаража в попытках хоть немного согреть ледяные ступни. «Единственная радость в том, что я могу заболеть и тогда окажусь в эвакуационном госпитале. Везунчику Шрайберу так отрезали отмороженную ступню и отправили домой. Я бы и сам себе выстрелил в ногу, лишь бы спастись из ледяного ада. Только вместо госпиталя схлопочу трибунал по своей неудачливости», – от печальных мыслей он даже начал поскуливать, до того стало себя жалко. Тут в темноте скрипнула деверь, и Фаулер бросился к ней с надеждой, что сейчас упросит обершутце об отлучке в казарму. Но вместо знакомого лица перед глазами мелькнул ремень с пятиконечной звездой на бляхе.

Глава 8

Василий Иванович подхватил обмякшее тело и уложил в углу, кивком указал Омаеву и Соколову на длинные ряды бочек. Руслан уже отвязывал с пояса шланг, чтобы наполнить канистры, Алексей вскрывал ножом запоры, принюхиваясь, чтобы определить, что за жидкость внутри. Логунов отстегнул с германского шутце ремень и перехватил тому руки на запястьях, осталось найти кляп, чтобы не заорал, как в себя придет. Он закрутил головой, высматривая в черной густоте гаража белое пятно тряпицы или ветоши, и так и застыл в изумлении.

– Танки наши! Подбитые, наверное? Зачем они их притащили сюда?

В центре гаража застыли три «тридцатьчетверки» с красными звездами на бортах. Соколов осветил фонариком пространство, но ящиков с тротилом нигде не нашел. Он поближе подошел к спящим машинам, внимательно обошел со всех сторон, но не заметил пробоин или следов попадания. Целые танки в исправном состоянии. Он крутанул крышку бака и щепкой проверил уровень топлива – еще и заправленные под завязку, значит, машины на ходу. Осталось осмотреть лишь внутренности. Но открыть люк он не успел, немецкий охранник замычал, заелозил по каменному полу новенькими сапогами. Алексей спрыгнул с борта, подошел поближе и предупредил на немецком:

– Я буду задавать тебе вопросы, если ответишь – оставим в живых.

Рядовой энергично тряс головой – буду, я буду отвечать. Алексей выдернул кляп, а сам демонстративно достал ТТ. Немец не знает, что патроны в пистолете закончились во время боя на болоте. Но тот от страха даже не думал поднимать шум:

– Я все расскажу, все! Только не убивайте, умоляю, я знаю очень важную информацию. Я подслушал разговор офицеров, когда пригнали танки. Не убивайте.

– Потише, отвечай на вопросы. Есть еще танки?

– Нету, господин офицер, всего три танка. Завтра они должны пойти с нашей пехотой в атаку на русских. Русские ждут наступления восточнее, поведут к Гомелю войска, а наши пройдут через лес, чтобы ударить с фланга. Там уже прорубили просеку для танков.

– Русские танки тоже будут участвовать в бою?

– Да, господин офицер, я расскажу, все расскажу, только пообещайте, что не убьете меня. Я никому не скажу про вас, я буду молчать.

– Мы не будем тебя убивать, рассказывай, зачем вашей пехоте нужны танки?

– Они со взрывчаткой внутри, сегодня техники уложили внутрь ящики с тротилом. Нашли троих водителей, которые хотят стать героями. Эти глупцы направят танки прямо в ваших стрелков, а потом взорвут. Их вдовам вермахт будет платить хорошую пенсию. У каждого есть дети, они хотят накормить их с помощью своей смерти. Я бы никогда на такое не согласился. Зачем? Женушка снова выйдет замуж и будет жить припеваючи за твой счет, а у тебя, считай, даже могилы не будет хорошей. Просто огромная яма.

Соколов не слушал причитания пленника. Он повернулся к своим спутникам и указал пальцем на танки:

– Надо срочно осмотреть танки, но осторожно, там должно быть огромное количество тротила. Все ящики, которые днем видел Руслан, внутри техники.

С фонариком они проверили бронированные внутренности: так и есть, постовой не соврал. В каждой машине все пространство загромождено тарой с опасным грузом, подожги запал, и все взлетит на воздух за несколько минут. Первая мысль у Алексея и была такой – взорвать танки вместе с гаражом и немецкой техникой. Но следом словно холодной водой отрезвили вопросы. А что будет с деревней, взрыв ведь заденет и жилые избы. Да и для армии вермахта урон небольшой, техника рядом с ремонтным цехом неисправная, людей, кроме постового, в здании нет. А вот на поиск поджигателей немцы бросятся, могут мирных жителей казнить в отместку или пустить по следам танкистов собак. С тяжелыми канистрами по рыхлому снегу будет нелегко уходить от дозора. Нет, слишком рискованное решение. Соколов вернулся к пленному:

– Сколько человек будет управлять танками?

– Трое, трое, господин офицер, им даже в казарме отвели специальный уголок, повесили занавески и кормят на убой офицерским пайком. За то, что они отдадут свои жизни фюреру.

– Во сколько завтра вы выступаете в марш?

– Этого я не знаю, господин офицер, я человек маленький, обычный рядовой, стрелок.

– Координаты, куда выдвинется соединение? Сколько личного состава? Какая техника в сопровождении?

– Отдельный батальон стрелков готовится к дислокации, с ними огромная пушка. Это все, о чем болтают в казарме. Я рассказал все, что знаю. Умоляю, вы обещали оставить мне жизнь.

– Что он говорит? – не утерпел Руслан. Ему так и хотелось с размаху всадить во фрица кинжал, отомстить за каждого русского воина, за каждого мирного жителя, которых безжалостно уничтожила армия Гитлера во время войны. А особенно за его невесту, Людмилу, санинструктора, что погибла во время авианалета. Душевная боль не уменьшилась со временем, и каждый раз при виде врагов Омаева разрывала изнутри горячая ненависть – пускай каждый из них заплатит жизнью за то, что пришел в его страну с оружием.

Соколов нахмурился:

– Отставить, Омаев, я пообещал ему, что оставлю в живых за информацию о танках. Хотя проку от него мало. Он не знает, когда и куда направится батальон немецкой пехоты в сопровождении танков. С ними точно будет расчет ПВО с орудием. Надо обследовать машины изнутри, может быть, найдем карту с маршрутом.

– И что будем делать тогда? – Логунов вскрыл последнюю бочку, принюхался. – Тоже бензин, ни керосина, ни солярки. Две канистры только топлива нашлось, еще столько же надо. Может, с «тридцатьчетверок» сольем?

– Слить топливо, взрывчатку уничтожить… Немцы новую доставят, хоть и не быстро, но привезут грузовиками, – вслух размышлял командир, пока поднимался на борт первого танка.

Возле места механика он нашел то, зачем полез в отделение управления, – вместо радиостанции, вырванной с корнем, лежала карта, где был нарисован будущий маршрут. Карта отличалась от той, что лежала в его офицерской сумке, новой отметкой. На карте, приготовленной для немецкого механика-водителя, широкая дорога для сельскохозяйственной техники, что