– Красиво получается! – сказал Леонид, и девушка резко обернулась. Лицо у нее оказалось приятным, белокожим и веснушчатым, и Ружена не походила на душевнобольную – впрочем, как и все те, с кем он успел пообщаться. Интересно, от чего же их лечат?

– Спасибо, – ничуть не смущаясь, ответила Миловидова и улыбнулась. – Искусство меня успокаивает! А вы новенький?

– Нет, я… Вот, – и Леонид продемонстрировал свои комитетские «корочки».

– У-у, как все серьезно! – протянула Ружена. – Я слышала, что к нам приходил следователь… Женщина вроде бы.

– Я – оперативный сотрудник.

– Что, с первого раза не узнали, что хотели?

– Не узнали. Поэтому я и здесь.

– Не представляю, чем могу помочь: я уже две недели здесь безвылазно! Неужели кто-то из пациентов нажаловался?

– Почему вы так решили?

– Ну, здесь полно толстосумов, и их все время что-то не устраивает: то меню в столовой, то комендантский час… Только ведь СК такой ерундой не занимается?

– Вы правильно понимаете. Меня интересует один из пациентов – может, вы его знаете?

– Кто именно?

– Роман Вагнер.

– Рома? – изумленно округлила глаза Ружена. – Господи, он-то что мог натворить?!

– Насколько хорошо вы с ним знакомы?

– Мне кажется, Рому никто не знает хорошо, но мы иногда болтали. Я, видите ли, художник-любитель, а вот Рома, он настоящий профессионал!

– Неужели?

– Он здорово разбирается в колористике, знает всех-всех художников, даже малоизвестных, и он дал мне несколько хороших советов, благодаря которым я, как мне кажется, стала писать гораздо лучше! Так что он натво… Ой, или с ним что-то случилось?

– Нет, ничего страшного не произошло. Точнее, не с ним.

– Вы говорите загадками!

– У Романа умер отец.

– Какой ужас!

– Вернее, погиб.

– В аварии? Эти водители, они совершенно ненормальные!

– Его убили.

– О!

Глаза Ружены стали еще больше: она напомнила Леониду персонаж японского анимэ, где у всех героев преувеличенно крупные глаза (оперу всегда казалось, что так японцы пытаются компенсировать маленький размер своих).

– Идет расследование, – продолжил он, так как девушка молчала. – Нам нужно знать, кто из близких Карла… в смысле, отца Романа, где находился в момент его гибели.

– Только не говорите, что вы подозреваете Рому!

– Это вас удивляет?

– Еще бы, он же совершенно безобиден!

Леонид едва слышно хмыкнул: он видел молодого Вагнера, и, будь у него сестра, ни за что не счел бы его безобидным и безопасным для нее!

– У него отсутствует алиби на момент убийства, – произнес он вслух. – За несколько дней до случившегося отец привез Романа в клинику…

– Да, – перебила девушка, – я видела, как они приехали!

– Но в день убийства Роман ушел отсюда, и никто не знает, где он был и что делал. Вы случайно не в курсе, куда он мог пойти?

Ружена задумалась ненадолго.

– В какое время Рома пропал? – спросила она вместо того, чтобы ответить на вопрос оперативника.

– Где-то после обеда, потому что на обеде он еще присутствовал.

– Я в тот день обед пропустила, – задумчиво пробормотала Миловидова. – Увлеклась работой и забыла о времени… Но Рому я видела и – да, мне кажется, это было как раз после обеда!

– Видели? – обрадовался Леонид. – Где, при каких обстоятельствах?

– Я была в парке… не здесь, а в глубине, где растут красивые такие пихты – может, видели?

Леонид покачал головой: ему как-то не пришло в голову шататься среди деревьев, он предпочитал беседы с людьми.

– Я писала беседку и эти самые пихты. Думаю, у меня хорошо получилось… Впрочем, это не важно. Так вот, я видела там Рому. С женщиной.

– Где?

– У беседки. Они меня не заметили.

– Эта женщина, она тоже из пациентов? Или из персонала?

– Нет-нет, она… Знаете, она была такая шикарная, в черном костюме, в шляпе с полями – мне всегда казалось, что в обычной жизни люди так не одеваются, только в сериалах!

– Роман ее знал?

– Определенно! Она сидела в беседке и поджидала его. Когда Рома пришел, они какое-то время поговорили. Не знаю о чем, ведь я стояла далеко.

– А что случилось потом?

– Они ушли.

– Вместе?

– Да.

– А куда?

– Не знаю, я же за ними не следила!

– Можете поподробнее описать женщину?

– Я обратила внимание на одежду, потому что не смогла разглядеть ее лицо: поля шляпы были такие широкие, что почти полностью скрывали его!

– Хотя бы скажите, молодая они или…

– Не старая, это точно – видно по ногам. Ноги красивые. Каблуки высокие. Очень стройная, так что, наверное, скорее молодая.

– Итак, они удалились вдвоем, и вы больше Романа не видели?

Ружена покачала головой.

– Почему вы никому об этом не сказали?

– Так меня никто не спрашивал! – развела она руками. – И потом, здесь ведь не тюрьма, и любой пациент может уйти, если захочет… Ну, почти любой.

– И вы?

– И я. Только я предпочитаю оставаться за забором – так безопаснее. Для меня.

Леонида так и подмывало задать вопрос о ее диагнозе, ведь Миловидова не выглядела больной или нуждающейся в психиатрической помощи, но он сдержался. Ружена как будто догадалась, о чем он думает.

– У меня проблемы с алкоголем, – сказала она. – Я этого не стыжусь, ведь у всякого человека есть недостатки, а я борюсь со своим… Вы меня осуждаете?

– Ни в коем случае! – честно ответил Леонид. – Наоборот, я думаю… Я считаю, что вы молодец!

Девушка широко улыбнулась, и молодой опер вновь подумал, что у нее очень хорошее лицо. А еще он подумал, что теперь, по крайней мере, знает, как именно и когда Роман Вагнер покинул лечебницу – может, это поможет в расследовании?

* * *

– Выходит, у нас новый мотив для убийства? – сказал Леонид, когда Лера передала коллегам содержание своей беседы с Луизой Вагнер. – Какая-то дорогущая цацка в сейфе?

– Это – всего лишь очередная версия, – покачала головой Лера.

– Вполне жизнеспособная, между прочим, – заметил Логинов. Он сидел, вальяжно развалившись на стуле напротив Леры и вертя между пальцами пятирублевую монетку. Ее это раздражало: мужик определенно считает себя неотразимым! Многие особы женского пола в Управлении согласились бы с этим, но Лере не нравилось, что опер при каждом удобном случае демонстрирует свое превосходство. Интересно, это потому, что она женщина, или потому, что следователь? Но что-то подсказывало ей, что дело в обоих этих фактах. – Мы исходили из того, что Вагнера грохнул кто-то из родичей из-за наследства, но вот вам и новый мотив!

– Он не отменяет того, что убийца – близкий человек, – возразил Севада. – Кто-то, во-первых, знал, что сейф существует. Во-вторых, он был в курсе, что Карл спрятал там что-то ценное, ну и, в-третьих, понимал, что сейф нельзя вскрывать, а это говорит о том,