Отстранился Герман так же стремительно – отступил на шаг и с тревогой уставился на её лицо. Девушка вдруг подумала, что он сам испугался своего порыва, и от этого было ещё обиднее.

– Ты вроде бы женат, – вяло напомнила она, на мгновение заподозрив, что не желавшее успокаиваться сердце вот-вот вырвется из груди и с неприятным булькающим звуком рухнет на песок.

– Как говорит твоя подруга, возможно, уже вдовец.

– Да ты вообще…

– Стой! – Он схватил её за руку, не давай уйти. – Я не это имел в виду, просто тоже нервничаю.

– С чего ты взял, что я нервничаю?

– У тебя глаз дёргается. И рука к пистолету тянется.

– Так это не нервы, это…

– Я планирую развестись.

Алиса судорожно вздохнула и с трудом подавила острое желание немедленно сорваться с места и скрыться в непроходимых болотах, составив компанию таинственному убийце Вольдемара. Обсуждать с Германом его семейные перипетии ей совершенно не хотелось, но и уйти, навсегда закрыв эту тему, она почему-то тоже не могла.

– А Марина в курсе? Потому что в этом случае её исчезновение…

– Не в курсе. Я только что решил.

Девушку затошнило. Мумия, покушение, детский скелет, призраки, вероятная голодная смерть – всё это пугало куда меньше, чем такое простое и короткое признание. Она ухитрилась разрушить чужую семью, вовсе того не желая и не предпринимая никаких попыток. Чёртово место банально сводит людей с ума – точно болотные испарения, других объяснений нет.

– А как же дети? – не зная, что тут ещё можно сказать, простонала Алиса. – Она их мать, вообще-то.

– Нет.

– Что? Как это?

– Их мать умерла, когда Маруся была совсем маленькой, дети её не помнят. На Марине я женился, потому что… Потому что…

– Так было удобнее, – мрачно подсказала девушка. – Ты постоянно в разъездах из-за работы, а жена обходится дешевле, чем профессиональная няня. Опять же, детям нужна мать и всё такое.

– По-твоему, я мог жениться, чтобы сэкономить на няне? – скрежетнул зубами Герман. – Ты вот так меня воспринимаешь?

– Я воспринимаю тебя как человека, который пытается соблазнить новую знакомую в то время, когда его родная жена, возможно, находится в смертельной опасности. Про детей уж вообще молчу. Чёрт, да о чём ты только думаешь?! – Она вырвала свою руку и, раздражённо печатая шаг, направилась к Нинке, словно ища у неё защиты. Та по мере приближения корчила забавные рожи и восхищённо округляла глаза, из чего следовало заключить, что вероломная попытка Германа изменить, вполне возможно, ещё живой супруге мимо внимания подруги не прошла. Выслушивать поздравления не было ни малейшего желания, но более приятных вариантов всё равно не наблюдалось, и Алиса, тяжело опустившись рядом, уткнулась носом в колени. Нинка обвела её ехидным взглядом, пару раз усмехнулась и с неожиданной серьёзностью сказала:

– Да брось ты мучиться, все видели, что к этому идёт.

– И что? Я теперь радоваться должна?

– Между прочим, могла бы. Это самая лёгкая победа на моей памяти. Что ты сделала, чтобы его заполучить?

– Ничего.

– Вот и я о том же. Талант, редкий талант.

– Он женат.

– А если бы не был?

Алиса открыла рот, чтобы ответить, и тут же его закрыла, не придумав, что сказать. В самом деле – а если бы не был? Пусть даже с детьми, но без жены – нашлась бы у неё тогда причина для отказа? И захотелось бы ей тогда отказывать? И хочется ли сейчас?

– Марина вернётся, – упрямо тряхнула головой Алиса. – Вернётся, и это его затмение закончится.

– Так вот, чего ты боишься?

– Пойду залезу вон на тот дуб.

– Я, конечно, понимаю, что у тебя непростой период в жизни, но решать проблемы настолько радикально…

– Он должен иногда есть, так?

– Герман? Вообще сия дурная привычка в той или иной мере свойственна каждому из нас, но жёлуди…

– Убийца. Он спёр у нас немного еды в самом начале, значит, живёт в не особо комфортных условиях и, возможно, готовит на костре. Днём высматривать куцый дымок практически бесполезно, а сейчас, в сумерках – в самый раз. Может, и отсветы огня где-то увижу.

– Единственное, что ты увидишь – темноту и безысходность. Игорь уже лазил на дерево, напомнить тебе, чем это закончилось?

– Он всегда был неуклюжим, – отмахнулась Алиса и решительно направилась к понравившемуся дубу.

Она и сама понимала, что идея – так себе, но это была отличная и чуть ли не единственная возможность побыть в одиночестве, ни с кем не разговаривать на неприятные темы и вообще никого не видеть. С каждым днём своеобразные приключения становились всё интереснее, но вместе с тем – и мучительнее. Причём если других беспокоили голод, судьба пропавших и собственная безопасность, то для неё основным источником волнений всегда был проклятый Герман, не в добрый час встретившийся на пути. Ещё этот дурацкий поцелуй. Относился бы он к ней по-прежнему, просто обычно, по-человечески, по-дружески… Зачем нарушать молчаливое соглашение, которое, как она теперь понимала, было незримо подписано в первый же день…

Девушка потрясла головой, отгоняя навязчивые мысли, и, с трудом подтянувшись, взгромоздилась на нижнюю ветку. В школьные годы подобные акробатические трюки давались значительно легче, а теперь ещё и земля внизу выглядела какой-то слишком твёрдой и очень неприветливой. На несколько секунд Алиса замерла, стараясь справиться с головокружением и зарождавшейся паникой, а затем уверенно полезла наверх. Конечно, спускаться будет куда менее приятно, но до этого ещё далеко, а сейчас перед глазами – первые, нежно-голубые звёзды, пылающий с другой стороны закат и тяжёлые, влажные листья, то и дело осторожно поглаживающие её по рукам. Очарование природы, последние всполохи уходящего лета и бархатное небо над головой снова напомнили о проведённой в этих местах юности, полной, как оно обычно и бывает, открытий и надежд.

Задумавшись, Алиса сделала неосторожное движение и поцарапала руку об острый сучок. С надеждами и прочими перспективами в её жизни совсем уж не задалось, а открытия продолжаются и сегодня – всё более удивительные и уникальные. Только радость тут весьма спорная. Податься, что ли, к Нинке в услужение, может, в её фотошколе понадобится подмастерье, или как там они называются… Вряд ли этому надо так уж долго учиться, нажимать на кнопочки способен любой.

Девушка представила в своих руках громоздкую профессиональную камеру и вдруг поняла, что пистолет в них смотрелся намного органичнее. Герман умудрился испортить всё даже здесь. Интересно, он хотя бы отдаёт себе отчёт в своих действиях или просто творит, что в голову взбредёт, а