одному королю, а не кучке штатских политиканов вроде вас, что одним говорили одно, а другим другое, а в итоге втянули нас в войну, в которой нельзя победить. Если поражение неизбежно, то надо отступать, даже если это кажется невозможным. Думайте, мистер Асквит... вы, либералы7, это костер разожгли, вам его и тушить.

- Ну хорошо, джентльмены, - сказал премьер-министр, - наше правительство подаст в отставку в полном составе после того, как депутаты отвергнут программу Артанского князя, но прежде чем истечет срок ультиматума. В таком случае мы уже ни в чем не будем виновны перед этим человеком и его Всемогущим Господином.

Полчаса спустя. Великобритания, Лондон, Адмиралтейство, кабинет первого морского лорда.

Присутствуют:

Первый лорд Адмиралтейства8 - Уинстон Черчилль

Первый морской лорд9 - адмирал флота Джон Арбенот Фишер

Примечания авторов:

- Ну что, Уинни, пришел? - проскрипел адмирал Фишер при виде своего молодого приятеля. -Правильно сделал, мы тебя ждали.

- Мы? - непонимающим тоном переспросил Черчилль.

- Да, мы, - ответил адмирал Фишер. - Джек, заходи!

Раскрылась дверь, ведущая в маленькую комнатку отдыха позади служебного кабинета, и вошел... еще один адмирал Фишер, только этот выглядел не семидесятилетним стариком, а подтянутым сорокалетним мужчиной, с благородной сединой на висках.

- Удивлен, Уинни? - усмехнулся адмирал. - Позволь представить тебе моего брата-близнеца из Британии тысяча девятьсот пятого года. Он теперь у нас молод, красив, импозантен, а еще осведомлен о разных тайнах, о которых мы с тобой можем только догадываться. Только мы с ним никак не можем разобраться, кто из нас Джон, а кто Джек10. Ха-ха-ха!

- Из тысяча девятьсот пятого года? - переспросил Черчилль, отчаянно скрипя пока еще не проспиртованными извилинами.

- Да, именно, - подтвердил старый адмирал. - А сюда он попал прямо из Тридесятого царства, где проходил курс лечения от старости и с позволения Артанского князя повышал уровень своей политической грамотности...

- Из Тридесятого царства?! - произнес Черчилль с видом Ньютона, которому по лбу неожиданно прилетело яблоком.

- Да, оттуда, - кивнул старый адмирал Фишер. - И вести, которые он принес, для нас крайне нерадостны.

- Что, там Артанский князь под угрозой всеобщего уничтожения также потребовал от Британии измениться раз и навсегда? - понимающим тоном произнес Черчилль.

- Да нет, Уинстон, - покачал головой молодой адмирал Фишер. - Со стариной Берти он договорился полюбовно. Вторая молодость, идеальное здоровье, еще пятьдесят лет правления и плавные, почти незаметные, изменения в нужном направлении. Предупреждение касается будущего Британии. Еще тридцать лет такой политики, две мировых войны - и наша Империя, над которой никогда не заходит солнце, рухнет в прах, чтобы больше никогда не подняться. Вы тут уже влезли в это дерьмо двумя ногами, и требование немедленных изменений ведет только к благу Британии. Ведь, помимо европейских дел, что можно уладить в одно касание, на нашем таком маленьком земном шарике имеются еще и кузены, и пасть у них раскрывается на девяносто градусов, как у крокодилов. Если вы тут серьезно пострадаете от гнева Бича Божьего, то они непременно напрыгнут на Канаду.

- То, что Артанский князь смог подружиться со стариной Берти, является для меня лучшей рекомендацией, - сказал старый адмирал Фишер. - Друг моего друга - мой друг. А теперь, Уинни, садись в кресло и расскажи нам с братом, чего там нарешали мистер Асквит и его присные.

- У вас уже есть план, джентльмены? - спросил Черчилль, усаживаясь в кресло.

- Планы мы с Джеком будем составлять после того, как ты нам все расскажешь, - проворчал адмирал Фишер из четырнадцатого года. - Поэтому давай, начинай...

Когда Черчилль закончил свой рассказ, адмиралы Фишеры переглянулись, старший из них длинно и нецензурно выругался, помянув депутатов, министров, их ближнюю и дальнюю родню, вплоть до древесных мартышек включительно.

- Ну вот, - сказал он, отведя душу, - едва запахло паленым, как все впали в ступор. Либералы, мать их так.

- Я тоже либерал, - обиделся Черчилль.

- Из вас, Уинстон, либерал как из бульдога канарейка, - усмехнулся младший адмирал Фишер. - Читал я про вас в Тридесятом царстве разное, но про либерализм там не было ни слова. Вы у нас типичнейший твердокаменный консерватор и вождь нации, способный объединить ее в роковое время, но как только тучи на горизонте начинали рассеваться, вас вышвыривали в отставку, будто ненужную ветошь. Кстати, вы правильно понимаете роль флота в британской действительности. Действительно, Британия - это флот, а флот - это Британия...

- Чем быстрее и бескровнее пройдет трансформация нынешней парламентской системы в абсолютную монархию, тем лучше для Британской империи, - сказал старый адмирал Фишер. - Никакого безвластия, и тем более революции и гражданской войны у нас при этом быть не должно. А вы, Уинни, несмотря на свою молодость, пожалуй, чуть ли не единственный кандидат на должность... ну да ладно, пока об этом рано говорить. Будьте готовы и ждите с прикладом у ноги: как только Палата Общин отвергнет ультиматум Артанского князя, Британия и особенно Лондон превратятся в филиал Бедлама. И чтобы это состояние закончилось как можно быстрее, мы тоже примем участие в событиях. А сейчас идите домой, и ложитесь спать, а мы с Джеком будем готовиться к тому, чего не миновать. Аминь.

Часть 59

Семьсот пятьдесят шестой день в мире Содома. Вечер. Заброшенный город в Высоком Лесу, Башня Силы.

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский

Переворот в Лондоне случился без всякого моего участия и без единого выстрела. Мне даже не пришлось посылать в воздушное пространство британской столицы вооруженный парализатора-ми «Каракурт». Едва только Палата Общин с негодованием отвергла программу абсолютизации Британской империи, как через Вестминстерский мост к Парламенту подошли отряды вооруженных до зубов моряков, а со стороны Букингемского дворца туда же промаршировала шотландская гвардия, верная королю будто свора цепных псов. Почетный караул у парадных дверей не стал препятствовать вооруженным людям, желающим войти внутрь, и вот уже король Георг мрачно и торжественно зачитывает с трибуны свою тронную речь.

«Британия оказалась на краю гибели, - произнес он, - но господа депутаты проявили ненужное упрямство. Они не поняли, что от нависшего над их головами Божьего Гнева не защитит ни отделяющее нас от Континента водное пространство Канала,