- Позвольте спросить, сэр... - произнесла няня Джонни Лалла, недоверчиво склонив набок голову. - Неужели это возможно - вылечить эпилепсию и аутизм?

Артанский князь посмотрел на эту женщину (единственную среди собравшихся, не принадлежавшую к нашему семейству) внимательным взглядом, и лицо его вдруг подобрело.

- В моих владениях, уважаемая, не лечат только смерть, потому что Господь сделал этот процесс необратимым, - ответил он. - А вам, сударыня, за вашу доброту и чадолюбие, ибо такие люди достаточно редки, я тоже не задумываясь поднесу дар второй молодости и идеального здоровья.

- Мне? - удивленно спросила мисс Лалла, прижимая к себе Джонни и удивленно моргая. - Но за какие такие, осмелюсь спросить Вашу Светлость, особые заслуги вы собираетесь поднести мне этот дар, достойный только королей и королев, ведь доброта и чадолюбие -это самые обычные вещи?

Артанский князь еще раз посмотрел на нашу нянюшку каким-то особенным взглядом, и над головой у него замерцало призрачное сияние, чем-то похожее на нимб.

- За то, - ответил он, - что вы наполнили своей любовью жизнь больного мальчика, став ему ближе родной матери, вложили в него свою большую душу - и когда он вырастет, а теперь это непременно случится, он понесет это чувство дальше к людям. Божья искра, иначе называемая душой, которую вложил в нас Господь, передается от человека к человеку только так - через любовь и воспитание собственным примером. А когда вместо этого детей начинают дрессировать по вашей британской манере, будто каких-то зверенышей, то из них вырастают бездушные уроды. Впрочем, несмотря на различные недостатки присутствующих, бездушных уродов среди вас нет - эту разновидность человеков необходимо искать совсем в другом месте, а потому давайте заканчивать с пустыми разговорами, так как мое время дорого.

- Но как же наши старшие мальчики? - спросила Мария Текская, заломив руки. - Ведь их тоже могут схватить и взять в заложники!

- Их мы с вашим супругом будем по одному вытаскивать из тех мест, где они сейчас находятся, - ответил Сергий из рода Сергиев. - Начнем со старшего, Эдуарда: он сейчас в Лондоне, следовательно, подвергается наибольшей опасности, а потом займемся и остальными вашими сыновьями. Можете не беспокоиться, примерно в течение суток вся ваша семья будет в сборе. Идемте!

С этими словами он взмахнул рукой, и прямо посреди Белой гостиной открылась дыра в какое-то другое место и стали видны залитая зноем площадь, бьющий в небо фонтан (наверное, тот самый, с Живой Водой) и втыкающиеся в раскаленное небо башни-пагоды в китайском стиле.

- Вы все как хотите, а я никуда не пойду! - вдруг твердо заявила наша маман (вдовствующая королева Александра Датская), непроизвольно отодвигаясь подальше от дыры. - Пусть будет что будет, а я остаюсь, ибо в моем возрасте уже неприлично бегать туда-сюда, спасаясь от опасности...

- Но, маман! - воскликнул Георг. - Как мы все можем уйти и бросить тебя здесь в опасности?

- Нет, сын, и не уговаривай меня! - упрямо произнесла наша мать. - Вы все можете уходить, если хотите, а я останусь.

- А вот ваша сестра Дагмара согласилась сразу, - хмыкнул Артанский князь, - и даже подпрыгивала в нетерпении на месте, дожидаясь, пока я ей это предложу, ибо кто же отказывается от второй молодости и красоты?

- А зачем мне вторая молодость и красота без моего дорогого Берти? - упрямо заявила маман, утирая слезу. - Без него мне никакое счастье не будет мило.

- Должен вам сказать, - усмехнулся наш гость, - что ваш супруг, только из прошлого для нас мира русско-японской войны, сейчас как раз гостит в моих владениях, проходя лечение от старости и многочисленных одолевающих его болячек. Там эдвардианская эпоха продлится еще лет пятьдесят или даже более, что благотворно скажется на ауре того мира. Правда, при нем уже есть одна королева Александра, но при этом должен заметить, что ваш супруг - это такой мужчина, которому сколько женщин ни дай, все будет мало. Мы вас сначала омолодим, а потом устроим повторное знакомство. Для нас такое не впервой.

От удивления наша маман даже открыла рот, а Георг укоризненно сказал:

-А вот об этом вы, мистер Сергий, мне не говорили...

- Просто не хотел портить вам настроение, - пожал тот плечами, - ибо ваш ПапА зол на вас за то, что вы пустили дела на самотек, доверившись всяким болванам, и собирался устроить Вашему Величеству знатную головомойку. Впрочем, все главные вопросы мы с вами уже обсудили, и решили, так что я обязуюсь заступиться за вас как за своего партнера, поэтому ничего особо страшного вам не грозит. А сейчас давайте заканчивать с этим делом, ибо нам с вами еще предстоит вытаскивать из опасности ваших сыновей.

- Да, разумеется, - сказал мой брат и спросил: - Ну что, маман, ты идешь или продолжишь упрямиться даже на краю пропасти?

- Иду, сын, иду, - сказала та, вставая. - Ради того, чтобы снова встретиться с Берти во плоти, я готова на все.

14 октября 1914 года. Вечер. Великобритания, Лондон, Офис премьер-министра на Даунинг-стрит.

Присутствуют:

Премьер-министр Великобритании Генри Асквит

Военный министр - фельдмаршал Горацио Герберт Китченер, граф Хартумский

Первый лорд Адмиралтейства - Уинстон Черчилль

Министр иностранных дел - Эдуард Грей, третий баронет из Фаллодона

- Все еще хуже, чем мы думали, - заявил премьер с таким мрачным видом, будто только что получил известие о смерти любимой бабушки. - Ультиматум, который предъявил нам Артанский князь, выполнить попросту невозможно, но в случае отказа от исполнения его требований уже через три дня против нас начнется война на уничтожение.

- А чего он хочет? - спросил фельдмаршал Китченер.

- Он хочет превратить Британию из конституционной в абсолютную монархию, - сказал Генри Асквит. - Король должен стать верховным главнокомандующим армии и флота, главой исполнительной власти, с правом назначать и отправлять в отставку правительство, выдвигать законопроекты, издавать указы, имеющие силу законов, а также накладывать непреодолимое вето на решения законодательной власти. Что касается Парламента, то он, по плану этого человека, должен превратиться в декоративную пристройку к Букингемскому дворцу, ибо за депутатами останется только права принимать законы и бюджет, а также проводить парламентские расследования.

- А как же наша древняя Хартия Вольностей? - пыхнув сигарой, спросил Уинстон Черчилль.