Шрифт:
Закладка:
Оставив в покое северные сайты, Гедимин порылся в атлантисских и даже заглянул в Мацоду. Там не было даже остатков информации, сохранившихся на Севере, — только сухие короткие статьи о смертельной опасности ирренция, чудовищном влиянии на биосферу и полном запрете на какое бы то ни было использование. Из ценного сармат нашёл только фотографии этой самой биосферы — и долго разглядывал их, вспоминая экзотариум Ассархаддона. «Вот его бы сейчас сюда. Набрал бы полные вольеры. Может, из-за этого он и влез в войну? Не ради же амбиций одного идиота…»
— Ты что, и по-мацодски понимаешь? — недоверчиво прошептал Харольд. Он по-прежнему глазел на экран, и Гедимин сердито сощурился.
— Ты съел бургеры?
— Ну ты же меня сюда привёл. Мне интересно, — отозвался сулис, нехотя отворачиваясь от экрана. — Ладно, скажешь, когда закончишь.
«Ничего нет,» — думал Гедимин, перечитывая австралийский форум, где кто-то рассказывал о сарматских кораблях, работающих на ирренции. Сообщение в первозданном виде пришлось выуживать из кэша — актуальную версию уже подчистили, затерев упоминания радиоактивного металла. «Странное дело,» — сармат сравнил версии и недоумённо хмыкнул. «Будто само слово может кому-то навредить. Сейчас все планеты засыпаны ирренцием. И не исключено, что он уже сам себя синтезирует.»
Ему вспомнились минералы с планеты Ириен — остатки явно рукотворных сооружений, насквозь проросшие друзами сингитовых кристаллов, и он впервые пожалел, что не нашёл способа проникнуть на кагетский рудник и посмотреть, как ирренций ведёт себя там. «А теперь уже не посмотришь,» — подумал сармат, набирая в поисковике слово «Кагет».
К его удивлению, ссылок было много. «Кагетский лагерь уничтожения» — стояло в заголовке первой статьи, открытой Гедимином. На фотографиях были знакомые бараки, ущелье, глубокая яма с почерневшими обломками костей, трупы сарматов-охранников, уложенные рядком вдоль ограды, — там их, видимо, и расстреляли. Гедимин невольно обратил внимание на раны — узкие, с трудом различимые проколы без следов обугливания, но со странной деформацией, лучами расходящейся от них. «Странное оружие,» — подумал он, увеличивая фотографию. «Чем это их?»
«Представители Межгалактической Федерации Миана передали Земному Союзу останки заключённых бывшего концлагеря на планете, известной как Кагет, в системе Гермеса,» — прочитал Гедимин под фотографией. «Лагерь уничтожения, организованный по прямому приказу Ассархаддона Криоса…»
«Так и знал,» — сармат поморщился. «Какие-то его эксперименты по радиобиологии. Мерзкое было место. Значит, мианийцы добрались до него первыми? Видимо, это они расстреляли охрану. Логичное действие. Я бы сделал так же. А вот их оружие… Рассмотреть бы его поближе.»
Про кагетские минералы не было ни слова — ни в статье о передаче останков, ни в более ранних — об обнаружении лагеря и его посещении комиссией Земного Союза. Среди посещавших упоминался один из профессоров Лос-Аламоса.
— Ты видел мианийцев? — спросил Гедимин у Харольда. Тот мигнул.
— Кого?.. А, этих пришельцев… Меня же не пускают никуда, сам знаешь. А они на флипперах не летают. И сувениры наши им тоже ни к чему. А так они тут бывают, да. Каждый раз копы сбегаются к космодрому и стоят тут в три ряда. Вот потеха!
Он ухмыльнулся.
«Герберт Конар» — набрал Гедимин в атлантисском поисковике и радостно усмехнулся — учёный был жив, благополучно вернулся в Лос-Аламос и с ноября начал работу в уцелевшей лаборатории Лоуренса. Ремонтник прочитал его интервью — Герберт рассказывал, как сарматы захватили «Кассини», и как его вывезли на кагетские рудники. В подробности он не вдавался, но уже на середине рассказа Гедимину захотелось провалиться сквозь землю. «И я всё это время был там,» — думал он, проглатывая ругательства. «Даже не попытался его вытащить…»
Его взгляд упал на последние абзацы. «…попал в плен и был убит при попытке побега. Это была наша последняя встреча. Замечательный сармат, талантливый физик… большая потеря для науки…»
Гедимин, смущённо щурясь, прочитал фразу с самого начала и хмыкнул. «Выйти на связь,» — мелькнула безумная мысль, но сармат сразу же прогнал её. «И себя выдам, и его подставлю. Хватит, наделал глупостей.»
В углу экрана замигал красный кружок. Терминал издал тонкий прерывистый писк.
— Час вышел, — сказал Харольд, оглядываясь по сторонам. — Сейчас нас прогонят.
Гедимин всунул в автомат карточку, продлевая сеанс ещё на час. Терминал мигнул, списывая ещё десять центов.
— Садись, — сказал сармат Харольду, поднимаясь на ноги и прикрывая макушку ладонью — тут было опасно резко выпрямляться. — Можешь играть, пока час не выйдет. А мне пора на базу.
14 мая 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
— Атомщик! — Иджес, устав выбивать дробь по нечувствительной броне, силой развернул Гедимина к себе лицом. Тот удивлённо мигнул.
— Я уже полчаса говорю, а ты не слушаешь, — проворчал Иджес. — Так что ты думаешь — стоит нам участвовать?
Гедимин снова мигнул. С тех пор, как рутинная работа на космодроме закончилась, и сарматы расположились на отдых в баре «Юйту», он напряжённо пытался вспомнить отличия ирренция от урана. Получалось плохо.
— В чём? — спросил он.
Иджес посмотрел на потолок.
— В Звёздной Регате, атомщик. Я полчаса про неё рассказывал! Ты вообще ничего не слышал?
— Извини, — буркнул Гедимин — как ему показалось, обычаи требовали от него именно этого, но сам он всё равно не понимал, почему про Звёздную Регату — что бы это ни было — нужно полчаса рассказывать именно ему, когда вокруг два десятка сарматов, готовых слушать.
— С возвращением, — в тон ответил Иджес. — Что
