Некромант прикрыл глаза, будто пытаясь вспомнить, как набатом в груди когда-то стучало сердце. Кажется, на миг ему показалось, что он его слышит. Кроу даже положил ладонь слева на грудь, дабы убедиться, что ему не почудилось.

И все-таки показалось…

Даже крохи подаренной Катариной души не смогли полностью вернуть ему то, что он отдал однажды добровольно.

Сердце мертвого некроманта не может биться. Но даже это не мешает любить.

Благо это или же нет?

– Знаешь, – женский голос зазвенел совсем рядом и тень, мелькнув, притаилась в густых зарослях кустарников, – Эстер говорит, что можно попробовать снова смешать несколько трав для отвара, добавить корень… – Девушка приподняла голову с его колен, пытаясь вспомнить название растения. Кроу нравилось, как она хмурила брови, задумавшись о чем-то своем. Или же потирала указательным пальцем ямочку на подбородке. В такие моменты ему казалось, что он мог любоваться ею вечно. – Не помню, – сдалась девушка. – Но зато, кажется, – добавила осторожно, – Ферди вспомнил часть заклинания покойной бабки. Если все получится, мои волосы вновь станут черными, как смоль, – мечтательно произнесла она – ведьма, которая за сто пятьдесят лет едва ли научилась колдовать. Быть может все дело было в том, что она и вовсе не была ведьмой? Пророку уготована иная судьба. Как ни противься, как себя не называй, истинное нутро не выкорчевать.

– Моргана, – произнес некромант мягко, вновь запуская пальца в ее волосы, – ты выглядишь чудесно.

Девушка совсем по-детски закатила глаза:

– Тебе бы следовало называть меня Далией, – упрекнула она его и губы ее растянулись в улыбке. В изумрудных глазах заплясали озорные огоньки.

– Я бы поверил тебе, если бы так яро не пыталась вернуть свой прежний цвет волос. Помнишь, чем это закончилось в прошлый раз? – Теперь усмехаться настал черед Кроу.

Кажется, из кустов послышался сдавленный смешок.

Невозможно утратить способность смеяться…

Ну конечно она это прекрасно помнила. Заклинание не сработало. Точнее сработало, но не так, как они с Эстер рассчитывали. В итоге два последующих дня в ее волосах пытались гнездоваться малиновки. Их не отпугивал ни раствор, спешно сваренный внучкой Аши, ни размахивающая веточкой полыни Катарина.

Катарина…

Это имя для него стало иным. Если раньше Кроу произносил его с отвращением, то теперь он упивался им, перекатывал на губах, будто пробуя на вкус.

«Катарина», – эхом отозвался незримый голос из лесной чащи.

Жизнь – странная штука. И у нее определенно есть чувство юмора. Но губы трогает мимолетная улыбка лишь тогда, когда все дурное уже в прошлом. До этого момента в глазах стоят соленные слезы.

Да, некроманты не плачут. Куда уж им… Но у Кроу что-то щемит в груди, заставляя его на мгновение поморщиться.

Под тяжелым сапогом хрустит сухая ветка, но едва ли влюбленные слышат этот звук. Они увлечены друг другом.

– Как думаешь, – осторожно произносит Моргана, вновь устраиваясь на коленях законного супруга, – у них все хорошо? – Ее глаза обращаются к небу и, кажется, в них искрятся слезы.

У них… Наверное, Кроу бы следовало уточнить, кого она имеет ввиду, но он не смеет. Слишком многое им довелось пережить. Каждый потерял то, что желал уберечь. И пусть в последствии приобрели они гораздо больше, чем имели прежде, внутри до сих пор порой что-то ныло. Печаль скреблась когтистой лапай, оставляя раны. Пускай и не такие глубокие, как раньше.

Моргана потерла ладонью загорелую кожу чуть выше груди. Платье с глубоким вырезом и милыми рукавами-фонариками смотрелось на ней восхитительно. По крайней мере, Кроу едва мог отвести взор. И даже забавная вышивка на светлой ткани, над которой юная ведьма корпела не одну ночь, умиляла его.

– Полагаю, им льстит твое беспокойство, – улыбнулся некромант.

Моргана нахмурила брови и легонько стукнула Кроу по коленке.

– Не говори так! – воскликнула она. – Я знаю, Алвис был тот еще сноб, – Моргана демонстративно закатила глаза, будто она была актрисой местного театра, показывающего свои выступления вечерами у здания хранилища судеб. – Он бы и виду не подал! И уж тем более не счел бы мое беспокойство милым и забавным.

И то правда…

Четыре года назад на погосте нашли хладное тело крупного белого волка. Он умер от старости. Кончина его была быстрой и безболезненной. Опознать в нем Алвиса не составило труда. Оно и понятно, на Междуземье таких крупных особей отродясь не водилось. Одно непонятно – почему некромант испустил дух, прячась под личиной зверя. Это его младшему брату показалось странным…

Кроу улыбнулся, погрузившись в воспоминания. Его старший брат действительно был скуп при жизни на эмоции. Некромант был уверен в том, что после его смерти вряд ли что-то изменилось.

– А что насчет Катарины? – осведомился мужчина, накручивая на палец белоснежную прядь волос.

Моргана вздохнула:

– Знаешь, – ответила она, – а ведь мы едва успели познакомиться. Полтора века я жила, не подозревая о том, что у меня есть сестра. А ведь все могло быть иначе, если бы…

Она осеклась.

– Если бы в вашей жизни не появился я? – закончил Кроу за нее.

Моргана подскочила и принялась расхаживать по траве, сминая ее босыми ногами.

Тень отступила еще на шаг, не желая попадаться на глаза юной ведьме.

– Нет, я не это имела ввиду. Думаю, если бы ты не явился в тот день в мою хижину, я бы так и жила в неведении. Варила бы отвратные зелья в котелке и делила территории с нагинями, – закончила она, брезгливо поморщившись.

– И правда. Не лучшее времяпрепровождение.

– Не смейся! – Моргана притопнула ножкой.

Неужели этой ведьме и правда больше ста пятидесяти лет отроду?! Она когда-нибудь вообще повзрослеет? Кроу в это едва ли мог поверить. Быстрее вырастит…

– Катарина! – воскликнула Моргана, завидев карабкающуюся по пологому склону девочку. Она тут же бросилась к ней, подхватила на руки, прижав к груди. Маленькие ручки тут же обхватили шею ведьмы, а облако волнистых белых волос укрыло материнское лицо.

– Ох, Моргана, – следом плелась Эстер, придерживая заметно округлившийся живот. – Как ты справлялась? Я чувствую себя откормленной медведицей! Я такая неповоротливая, – простонала она, обхватив одинокое тонкое деревце.

Кряк!

По сухому стволу поползла трещина.

– У-у-у, – протянула Эстер, выпуская из рук ненадежную опору. – Я должна поднятья! Устала сидеть в четырех стенах и чувствовать себя закипающем на огне чайником! Еще немного и не выдержу! Взорвусь! – причитала девушка, карабкаясь по склону. – А ведь у меня столько проектов простаивает! Взять хотя бы, – Эстер умолкла на пару секунд, чтобы восстановить дыхание, – водопровод.