похожими на стаю воробьёв, принялись обсуждать несчастную улитку, придавленную чемоданом, и отпускать реплики в адрес Васьки, который был чьим-то родственником, а потому часто захаживал в детдом. Георгий попытался вернуться к стихам, но… внимание рассеяно, контакт разрушен. Журналист растерянно смотрел по сторонам.

* * *

Грегори шагнул в широкую комнату без мебели и с крохотными окнами на высоких стенах и задумчиво посмотрел на беспорядочную стайку тараканят, грозящую испортить владетелю день. Те визжали, смеялись и скакали туда-сюда не хуже блох неразумных.

Попробовал окрикнуть – ноль внимания. Попытался ухватить пару тараканят за руко- (или ного-?) – лапку, но безуспешно.

Отчаявшись, он затянулся поглубже трубкой, и выдохнул на шумящую ораву облако дыма. После чего рявкнул:

– Ти-и-и-и-и-и-хо-о-о-о-о-о!

Тараканята застыли, уставились на него, не мигая.

– Чего расшумелись? – уже спокойно спросил он. – Вы тараканы или паразиты какие-то?

– Т-тараканы, – послышались неуверенные голоса.

– Вот и ведите себя соответственно. Слушайтесь старших. И владетелей своих в чувство приведите, если хотите, чтобы они людьми стали, а не… В общем, людьми, да, – и подумав, добавил. – А тому из вас, кто лучше всех себя вести будет, помогу, когда придет время, из повзрослевшего сознания не вывалиться.

Тараканята заинтересованно вытянулись в струнку, даже усы зазвенели.

– Всё, займитесь делом. Я ещё загляну. Бывайте.

И исчез в дверном проёме.

* * *

Дети вдруг умолкли. Все, как один, словно по команде. Машенька подошла к журналисту, дёрнула за рукав.

– Давайте играть в воробышка. Гаврик, пожалуйста, прочти, что было дальше?

Гаврила хоть и с неохотой, но взял свой листок…

– Извините меня, – он стоял на лестничном пролёте в тени, Георгий даже не заметил сразу. – Я не должен был сегодня…

– Всё в порядке, Гаврила, – журналист потрепал мальчика по плечу.

А тот хлюпнул носом.

– Эй. Ты чего? Ты что – плакать собрался? Я же сказал, всё…

– Они утром приезжали. Катюху усыновили… удочерили… – он отвёл глаза.

Георгий застыл. Надо было что-то сказать, подбодрить, но в голову не шло ни одного умного слова. Да и что говорят в таких случаях? Всяких банальностей мальчик, наверняка, и без него наслушался.

– Я не плачу, – тихо сказал Гаврила. – Мужчины не плачут, верно?

– Да, – охрипшим голосом ответил журналист. – То есть, нет. Если надо – можно и поплакать. Но лучше давай вот что сделаем. Ты подожди, а я схожу в магазин и куплю тебе вкусное… Что ты любишь?

– Вертолётики. У меня был когда-то…

– Э… Сейчас могу предложить тебе пирожное, а в следующий раз обязательно привезу вертолёт. Послезавтра с утра привезу, годится?

Мальчик молча кивнул.

На Танюхином дне рождения журчало пиво, хрустели сухарики и чипсы, смачно чавкалась пицца. Типичная студенческая вечеринка, Георгий побывал на десятках таких, но почему-то сейчас привычное веселье не радовало. Журналиста раздражало всё – лужа пива на столе, раздавленные на ковре чипсы, остывшая пицца, душная прокуренная комната, гогот Наташкиных и Танькиных дружков. И даже разговоры, которые ещё недавно сам охотно поддерживал.

– Наш препод такой урод! Приколи, не пустил меня…

– А у нас возле общаги новый клуб открылся. Крута-а-а-а…

– Я вчера дошёл до восьмого уровня! Мой герой теперь…

– Предки мне новогодний тур подогнали, а я их просил?

– А я своему волшебный меч купил. ХанА гоблинам.

– Вот мне из Германии пиво привезли! Настоящее! Здесь такого нет.

– И где же оно, твоё пиво?..

Георгий встал, проскользнул на балкон, с наслаждением вдохнул холодный воздух, посмотрел на подтаявший за день снег. Нехорошо, когда зимой снег тает, некрасиво. Он раскурил трубку. Выпустил первое колечко и вспомнил вчерашнюю прогулку с Гаврилой.

Мальчишка радостно, посреди детдомовского двора распаковал заварные пирожные, схватил одно, кусок обёртки упал на мокрый декабрьский асфальт, и что-то показалось журналисту неправильным.

– И зачем же ты обёртку на пол бросил? – спросил он неожиданно для самого себя.

Гаврила беспечно пожал плечами.

– Все бросают.

– А как ты думаешь, почему эти «все» потом живут, будто в свинюшнике?

– Я знаю, я знаю! Нам нянечка говорила! Мы все плохо живём, потому что правительство у нас плохое.

– Нет, Гаврик ты мой. Не правительство бросает бумажки на дорогу…

Мальчишка задумался на секунду и пошёл подбирать обёртку.

Георгий смотрел на празднующую компанию сквозь грязное окно. Мерзли ноги, но возвращаться в комнату не хотелось. В кармане джинсов загудел мобильник – Серёга.

– Друг, мы журнал купили с твоей статьей, – затараторил он сходу. – Весь дом её читает, все передают тебе благодарности! Ты теперь герой нашего двора, друг! Настоящий борец за справедливость.

– Брось, – фыркнул Георгий.

– Серьёзно, всё так чётко расписано. Профессионально, – и он принялся зачитывать: – «…стало известно, что возле нашего дома будет построен новый офисный центр. Казалось бы – подобными намерениями никого уже не удивишь. Но! Есть несколько нюансов. Дом стоит на насыпном грунте. То есть, на намывном речном песке. И чтобы этот песок никуда из-под здания не уплыл, его с одной стороны сдерживают уплотнение и зеленые насаждения, а с другой – подпорная стена. Так вот, строительная компания „Столичный одуванчик“ собирается возводить свой центр – читай: бурить, копать, вбивать – впритык к этой стене. На которой, как мы помним, держится весь наш дом…»

Георгий улыбнулся трубке.

– Да, я помню свою статью.

Помнил он и то, как пришёл к Серёге в гости и застал всю семью в расстроенных чувствах. Родители друга рассказали, что скоро вид из их окон превратится в сплошные строительные леса. А потом – в заднюю стену офисного центра. Мало того, что удовольствия масса, так ещё и небезопасно.

– А отец наш там яблоню высадил, – сказала напоследок Серёгина мама.

Георгий некоторое время вынюхивал, расспрашивал специалистов – что можно сделать? Три разных архитектора ему растолковали, что строить в этом месте вообще ничего нельзя, ибо с большой вероятностью всё закончится печально как для Серёгиного дома, так и для нового здания. Правда, подписывать статью своим именем ни один не позволил, поэтому материал оформили в виде анонимного читательского письма.

– Уж не знаю, поможет ли твоя публикация справиться с уродами из стройфирмы, но наш дом всё равно тебе благодарен!

– Не стОит. Работа у меня такая.

Из комнаты журналисту уже махала Наташа, всем своим видом выражая неудовольствие: «Куда так надолго запропастился?» А Георгий окончательно понял, что хочет сейчас находиться где угодно, только не на этой развесёлой пирушке.

– Гошенька, – запищала Наташа, стоило ему переступить порог комнаты, – а мы тут решили Новый год праздновать этой же компанией. Здорово, правда?

– М-м-м… Наверно. Слушай, мне пора. Я обещал Гавриле вертолётик купить, хочу по магазинам пройтись,