Дойдет и в золе, если разделать не привычными мне большими караваями, а кусками поменьше. Но все же надоело есть хлеб со скрипящей на зубах золой. Да, на второй день уже надоело. Мне нужна духовка. Печка. Что угодно, в чем можно сделать нормальный по моим, а не по местным представлениям хлеб.

Я вдруг вспомнила, как наемники обмазывали глиной плетень во дворе и едва не подпрыгнула от радости. Тандыр! По сути это просто расширяющаяся книзу яма в земле, с обмазанными глиной стенками. В глину в оригинале добавляли верблюжью шерсть, овечья, наверное, тоже подойдет. Никаких особых технологий. Немудрено, ведь это тоже изобретение средневековья, только не европейского, а азиатского. Да, опять каравай не сделать, но хлеб будет нормальным, пропеченным, а не подгорелым сверху и сырым внутри. И никакой золы! Именно по тому, что копоть отваливается от стенок, оставляя их чистыми, и определяют, что тандыр достаточно прогрелся. Ведь, как и в русской печи, хлеб пропекается за счет горячих стенок, а не воздуха, как в духовке.

Пробный вариант можно сделать на улице, тем более лето. А если хорошо пойдет, выкопаем в доме, рядом с очагом, чтобы зимой не переводить дрова, отапливая сугробы. Надо будет обсудить это с Филом, когда вернется… А вот и он, легок на помине.

– Гости? – спросил он, вручая мне гладкую палку толщиной с мое запястье.

Как раз моя любимая толщина скалки. А что просто палка, без ручек – так их можно и потом выстругать. Я взвесила ее в руке, похлопав по ладони. И назойливых кавалеров отгонять, м-да…

Фил попятился с деланым ужасом на лице. Я рассмеялась.

– Спасибо, именно то, что надо, – став серьезной, добавила я. – Гостей пока двое, но обещали дюжину. И если увидишь девочек раньше меня, предупреди, чтобы все время были перед глазами или у наемников, или у меня.

– Передам, – кивнул Фил. – Может, и тебе найти дело не на виду? Я сготовлю, если скажешь, что и как.

– У меня теперь есть скалка. – Я зачерпнула из котелка кружку кипятка, чтобы ошпарить дерево прежде, чем класть рядом с продуктами. – На самом деле не буйные, просто… один спрашивал, не найдется ли кому скрасить ему вечер. А папы больше нет, чтобы нас защитить.

Фил обнял меня.

– Я буду рядом. Жаль, что я не его сын и не вырасту таким, чтобы опасались связываться.

– Ты был и останешься его сыном. – Я взъерошила брату волосы. – А остальное… Все обойдется. Как и всегда.

Он вывернулся, подозрительно часто моргая.

– Пойду воды натаскаю.

Я вернулась к столу. Мысленно перебрала все, что надо сделать, и охнула. Нет, омлет отменяется. Как и с хлебом, неправильно рассчитала. Днем, когда я планировала обед и ужин, нас было четверо и четверо наемников, двух дюжин яиц, что лежали в корзине, вполне хватило бы. Но сейчас выходило по яйцу на нос, плюс четыре в остатке, и даже с лепешками голодному мужчине это на ползуба. Когда едят дважды в сутки, порции должны быть соответствующие.

Что ж, меняем концепцию.

– Фил, – окликнула я. – Вода пока есть, можешь смолоть пару горстей ячменя? Не в муку, просто, чтобы быстрее сварилось.

Он кивнул. Вот и отлично. Будет крапивный суп два дня подряд, ничего страшного. Тем более что они получатся немного разными. Сегодня без мяса – даже если зарезать и ощипать курицу прямо сейчас, свариться не успеет; а завтра, как планировала, приготовлю суп на солонине. Сегодняшний для густоты приправлю мукой, да и крупа, которую Фил сейчас сделает, прибавит сытности. Яйца сварю и положу в каждую тарелку, разрезанное пополам, будет не только вкусно, но и красиво. Зеленый суп, белый белок и яркий, оранжевый, желток. И лепешки с…

– Мы купили сыр! – Заявила Бланш, вприпрыжку вбегая в зал. Точно подтверждая свои слова, она потрясла чем-то круглым, завернутым в чистую холстину, которую я заблаговременно дала им с собой. – И сливки, свежие, дня три простоят, так что большой горшок. И мешок белой муки. И…

– Как дотащили-то?

Девочки взяли с собой тележку, такую, что таскали за собой, впрягшись в оглобли, это легче, чем нести в руках, но все же…

– Мельник мешок муки на пяток шкурок согласился обменять, не упускать же было! – воскликнула сестра. – Мука хорошая, я проверила.

Рукав у нее в самом деле был в муке. И волосы припудрило, похоже, поправляла их и испачкалась, даром что на улице дул ветерок.

– А дотащил Годфри. Он милый. – Она оглянулась, сделала таинственное лицо и громко прошептала: – Джулия в него втрескалась!

– Да ладно, – улыбнулась я, хотя внутри кольнуло тревогой. Ничего, Джулия – девочка умная, да и в ее возрасте обычно только на вздохи и взгляды хватает. Нормальный парень и не заметит, а если заметит, лишь улыбнется про себя. Годфри выглядел нормальным.

Ох, как тревожно, оказывается, быть мамой, хоть формально я им всего лишь старшая сводная сестра, а на самом деле и вовсе никто. Но как-то быстро прикипела я и к Филу, и к девочкам. Наверное, потому что всегда хотела сестер или братьев, чтобы дома можно было поговорить не только с книгами, но так и выросла одна. Да и хорошие они были, все трое, повезло Еве с семьей, и мне вслед за ней.

На ступенях, ведущих с улицы, возник Годфри с мешком на плече.

– Куда нести?

– Спасибо, но не стоило… – Я попыталась отобрать у него мешок, припомнив про его рану и что долгие переходы верхом пока тяжелы. Но парень только улыбнулся.

– Мне нетрудно.

– Бланш, покажи. – Я забрала у нее сыр, отщипнула кусочек, попробовав. На брынзу похоже, только соли куда меньше, чем клали в наше время. Удачно. Значит, сделаю не катламу, а кутабы. Проще говоря – пресные пирожки. В этот раз с зеленью и сыром, мокрица как раз в них отлично идет.

Как же умно я поступила, взяв в свое время факультатив по национальным кухням народов России и СНГ! Еще колебалась долго – работала и училась, время на дополнительные занятия приходилось выкраивать за счет сна. Но этот факультатив выручил меня и тогда – преподавательница запомнила меня и теоретическую часть экзамена зачла «автоматом», а на практической, которую все боялись до обморока, вовсе не придиралась. А сейчас эти знания меня спасут. Народная еда – в ее исконном, не ресторанном варианте – простая и сытная, как раз то, что